срок. Затем мастер прочел членам цеха этот договор. После этого цеховой старшина произнес коротенькую речь.
В ней альтерман как бы оглядывался назад, на годы ученичества нового кандидата в подмастерья, упоминая о его недостатках и достоинствах, говорил о том, как мастер по-отечески заботился о юноше, обучал его, воспитывал, кормил и одевал; затем он сообщил, что мастер, великодушно простив своему ученику все его проступки, дал о нем только похвальный отзыв и т. д. Затем последовало отеческое наставление — как Матиасу Лутцу приличествует вести себя, став подмастерьем, как он должен всегда соблюдать выгоду своего хозяина; как он, Матиас Лутц, обязан добродетельной, богобоязненной и воздержанной жизнью добиваться доброго имени честного и искусного ремесленника; как он должен бдительно следить, чтобы ученики не отбивались от рук, не пили вина, не курили сигары, не крали бы рабочее время, принадлежащее хозяину, и, наконец, как он должен с христианским терпением обучать учеников, как в свое время обучали и его самого.
После альтермана слово взял первый его заместитель опять-таки мастер Виттельбах. Он не был многоречив, по крайней мере во время всяких празднеств и торжеств, когда его обязывали говорить. Между тем за кружкой пива «среди своих» он мог разглагольствовать часами; там он всегда находил и нужное слово, и меткую поговорку, э особенно легко — веселую шутку.
Мастер Виттельбах сказал всего несколько слов, но они были для Мати очень лестными. Он горячо хвалил Матиаса Лутца за его усердие, примерное поведение и хорошие способности и заявил, что такие ученики ему попадались редко. Только по обычаю, чтобы молодой человек не слишком возгордился, мастер ввернул две-три неодобрительные фразы и закончил свою речь всякими поучениями и наставлениями.
После того, как второй заместитель альтермана, молчаливый и сонный господин с худощавым лицом, пробормотал несколько невразумительных фраз, альтерман заговорил снова.
Он объявил Матиасу Лутцу, ученику высокочтимого мастера Георга Виттельбаха, что достославный столярный цех проверил его пробную работу и принял решение — его, Матиаса Лутца, исключить из числа учеников и записать в вольные подмастерья. Но да не возомнит из-за этого бывший ученик Матиас Лутц, что его пробная работа засложила в глазах достопочтенного цеха только похвалу и что работа эта безупречна. В ней имеются и кое-какие погрешности. И за них молодой подмастерье должен, по уставу цеха и по старинному обычаю, уплатить штраф. И тут старшина перечислил изъяны и недостатки, якобы замеченные при осмотре ларца, и за каждый из них назначил определенный штраф.
Такое резкое суждение, однако, ничуть не опечалило Мати: он знал, что это только обычай, традиция. Так разбирали каждую пробную работу. Этим способом молодого подмастерья заставляли вносить спою лепту в две кассы — общую цеховую и цеховую кассу помощи бедным.
Мати тотчас же вынул кошелек и уплатил штрафы, назначенные альтерманом. Суммы» были невелики — в большинстве случаев они не превышали рубля.
После этого ему прочли вслух и вручили его свидетельство на звание подмастерья, и затем все стали пожимать ему руки и поздравлять. Одна из перегородок рухнула — Мати называли теперь на «вы», а не на «ты», его усадили за цеховой стол. Ученик стал подмастерьем — половина человека превратилась в три четверти человека, ибо полноценной личностью и этом кругу мог быть только мастер.
Потом новый подмастерье стал угощать мастеров. Он принес различные вина, пирожные, фрукты, сигары. Вино наливали в огромную старинную кружку, украшенную всевозможными сувенирами — как и стоящий на столе ларь, крышку которого теперь закрыли, так как деловая часть заседания была окончена.
Лутц произнес полагавшийся в таких случаях тост, и кружка двинулась, по обычаю, вкруговую. Задымились сигары, и приятная непринужденная беседа ненадолго объединила молодого подмастерья и мастеров.
Вторая, более продолжительная часть празднества проводилась в клубе подмастерьев. Матиасу пришлось взять из гильдии тяжелый цеховой ларь союза подмастерьев и в сопровождении двух казначеев и старшего подмастерья нести ларь на плече до самого клуба. Он находился на улице Мююривахе. Туда какой-то молодой подмастерье уже созвал всех собратьев по союзу, в том числе нескольких подростков-учеников, чтобы те прислуживали пирующим. Позже в клуб явился, по просьбе Мати, и мастер Виттель-бах.
Здесь также сохранились нравы и обычаи времен средневековых цехов и в церемонии приема нового подмастерья перед открытым цеховым ларем, и в угощении вином, во всяких шутливых выходках, одна забавнее другой.
Прежде всего над новым подмастерьем стали вершить суд. Каждый имел право его обвинять; ему припоминались все грехи, содеянные им за время ученичества, в том числе и такие, о которых Мати знать не знал и ведать не ведал. Например, один из подмастерьев предъявил ему обвинение в том, что Мати ходил по улице с тросточкой; другой утверждал, что однажды видел на голове у Матп шляпу, а третий — что Мати как-то застали курящим сигару; четвертый уверял, будто Матиас Лутц прогуливался с девушками, а пятый был обижен тем, что Мати однажды ему не поклонился или поклонился недостаточно почтительно. Все это были вольности, запрещенные ученику; за эти проступки полагалось наказание.
Здесь провинившегося тоже карали денежными штрафами. Лутц должен был за каждую свою провинность заплатить в кассу известную сумму, а некоторые из своих прегрешений загладить покупкой вина. В течение вечера придумывались и другие ухищрения, чтобы поддеть новоиспеченного подмастерья и других сотоварищей и подвести их под наказание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111