Наконец я решила, собравшись с духом, попытаться попасть прямо к губернатору, причем в тот же день. Только он мог мне помочь; а если и не смог бы, то, по крайней мере, сказал бы, какой ответ ему тогда дал барон, на что мне надеяться и чего опасаться.
Набралась я храбрости и около полудня пошла в вышгородский замок; он ведь от дома Рекеница всего в нескольких сотнях шагов. Но там мне сказали, что губернатора в городе: он выехал по служебным делам в Петербург на неопределенный срок... По моей просьбе меня проводили к вице-губернатору. Но он ничего о моем деле не знал, коротко ответил, что это его не касается, велел мне подождать, пока вернется губернатор, и явиться па прием к нему самому...
Ты представляешь себе, что я пережила! У меня не осталось ли малейшей надежды на помощь! Пока губернатор был в отъезде, никто по мог за меня заступиться: ни мастер Виттельбах, ни господин Рутов. Отец и мать барона — я о них тоже подумала — гостили в имении у своего старшего зятя. Временный вид па жительство, который я получила в полиции, был уже просрочен, а новый мне полицмейстер мог выдать, как я знала, только по приказу губернатора. И все же я решила на другой день пойти к полицмейстеру. Я хотела сперва дождаться окончательного решения барона и, если нужно будет, попытаться тронуть его сердце своими мольбами. Я готова была на колени перед ним стать, целовать его руки сотни раз...
На другое утро барон Ризенталь не сказал мне о моем деле ни слова. Я тоже не осмелилась о нем заикнуться — (я боялась, что услышу решение, которое оборвет последнюю нить надежды. Барон был со мной приветлив, как ' всегда, и попросил приготовить ему завтрак, сказав, что ему некогда идти завтракать в клуб. Обед он мне велел ^ принести из Акциенклуба домой. Как-то раньше, когда у барона болела голова, обед ему приносил лакей Иентс, 1 поэтому я удивилась, что барон велит мне это сделать. , Но потом Иентс мне сказал, что через час уезжает в де-|ревию: барон отправляет на мызу с рабочими часть мебели и всякую хрупкую утварь и приказал Иеитсу тоже ехать с ними, чтобы в дороге охранять груз. Не то, сказал барон, мужики могут напиться, опрокинуть воз и перебить вещи. Иентс очень досадовал, что ему приходится ехать так далеко.
Я целый день была так занята по хозяйству, что часов до шести вечера не смогла сходить к полицмейстеру. Вернувшись из Акциенклуба с обедом для барона, я увидела, что в кухне сидит какой-то человек. Я его сразу узнала — это был старшина из волости Р., Мате Рютель, преданный и покорный раб барона Ризенталя.
Я спросила старшину, зачем он приехал. Он ответил коротко, что ждет приказаний барона. Каких приказаний? Этого он, мол, не знает.
Меня всю так и обдало жаром. «Не из-за тебя ли этого человека вызвали в город?» — пронеслось у меня в голове.
Дрожащими руками накрыла я па стол и доложила барону, что обед подан. Он сидел в кабинете и что-то писал.
— Господин барон знает, что волостной старшина ожидает на кухне?
— Знаю, знаю. Дашь ему потом стакан водки и чего-нибудь поесть.
— Что ему тут нужно?
— Вот какая ты любопытная! —- улыбнулся барон и добавил таинственно: — Он может мне понадобиться.
Пообедав, барон отдал мне несколько новых распоряжений, из которых я поняла, что он сегодня думает остаться дома. Он велел через час подать ему кофе с ликером, а потом достать из погреба три бутылки шампанского и поставить на лед. Ужинать он тоже собирался дома. Иентс, по его словам, уже купил к ужину закусок, я могу найти все это в кладовой.
Прошла вторая половина дня, а я так и не смогла выйти из дому. Наступил вечер. Старшина Рютель все еще сидел в кухне. Я опять напомнила барону о нем. Барон махнул рукой и сказал — пусть сидит, пусть и ночевать остается, ведь кровать в каморке Иеитса свободна.
После ужина барон велел подать шампанское в ведерке со льдом и принести из шкафа два бокала. Налив оба бокала, ол приказал, чтобы я села рядом с ним,— он хочет со мной поговорить. Я сперва противилась, но потом уступила, чтобы его не сердить; мне пришлось чокнуться с ним и выпить вина. Потом он сказал, что уже решил, как со мной поступить. Расстаться со мной он не может...
— Господин барон все-таки хочет отправить меня в деревню? — вскричала я дрожа. Меня от испуга в жар бросило.
Он с улыбкой поглядел на меня.
— Смотря как мы с тобой сговоримся, милочка. Правда, я твердо решил снова взять тебя в услужение. Но я могу и оставить тебя в городе и дать тебе пожизненное разрешение жить здесь. Но ты должна быть умницей. Сама знаешь, что я под этим подразумеваю.
Я стала умолять его, дрожа и рыдая. Я старалась подбирать самые трогательные слова, пыталась смягчить его сердце, пробудить в нем милосердие и сочувствие. Он выслушал меня молча, но остался непреклонен. Наконец я и в самом деле упала на колени и стала целовать ему руку. Он поднял меня, велел спокойно сесть и послушать, что он мне скажет.
Он говорил со мною весь вечер, до полуночи. Этот жестокий и коварный человек угрожал и просил, льстил и увещевал, предостерегал и запугивал. Он утомлял, оглушал, одурманивал меня потоком слов, так что у меня голова шла кругом. Против его упорства не хватило бы никаких сил человеческих, никакого терпения, никакой воли к сопротивлению. Чего он только не говорил — я не в силах тебе все рассказать...
Начал он с того, что объявил мне: старшина Рютель явился по его приказанию, чтобы отвезти меня в деревню, если ему, барону, не удастся со мной сговориться по-хорошему. Приняты меры к тому, чтобы я не могла второй раз убежать,— все двери на запоре, ключи у него в кармане, на кухне дежурит старшина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111