Но барышня Берта, хоть и была в некотором затруднении, сразу нашлась что ответить.
— Остальные не достойны моего внимания. Я могу уважать только человека неглупого. Ты же видишь, мама, что даже папа не гнушается обществом Матиаса Лутца. Они много раз ходили вместе к Гартмуту и Коффскому *, а в гильдии Канута играли в карты. Почему же ни с кем другим из подмастерьев папа не ходит к Гартмуту или в гильдию Канута? Оскара Брандта он не часто удостаивает своим обществом.
Мастер Виттельбах кашлянул. Ему было неприятно, что его тоже вовлекали в спор. Но теперь уже деваться было некуда. Жерло пушки обратили прямо в его сторону.
— Да, старик, тут действительно есть доля и твоей вины,— последовал первый залп.— Ты своим панибратством портишь этого бывшего деревенского мальчишку, он начинает чересчур задирать нос, и вместе с тем ты оскорбляешь других наших служащих, а они ведь все из хороших городских семейств. Будь Матиас Лутц какой угодно толковый и искусный подмастерье — мы все равно не должны забывать, где он родился и кто его родители.
— Послушайте, дети,— сказал папаша Виттельбах, угрожающе поднимая палец,— не впутывайте меня в вашу перепалку! Я обхожусь со своими подмастерьями так, как нахожу нужным и выгодным. Это для меня вопрос скорее деловой, чем личный. Я бы не хотел, чтобы Матиас Лутц
Таллинские рестораны того времени. (Примеч. автора.) от меня ушел. А вы отлично знаете, как молодые подмастерья любят менять места. Я стараюсь его удержать тем, что дружу с ним, потому что он мне нужен. Он принес моему предприятию как бы новый размах... да, да, Сусанна, этот самый Матиас Лутц, и нечего тут пожимать плечами! Моя мебель сейчас в Таллине пользуется самым большим спросом. Если у человека есть хоть капля вкуса, он идет со своим заказом ко мне. Я сейчас не боюсь никакой конкуренции. А благодаря чему? Главным образом, благодаря светлой голове и искусным пальцам Матиаса Лутца. Такого резчика у меня еще не было. Чего он только не выдумает, чего не сфантазирует! В городе уже заговорили о мебели в стиле Виттельбаха, о резьбе по мотивам Виттельба-ха. Уя^е начинают имитировать мод Виттельбаха... Ты слышишь, жена?.. И довольно ворчать. Я Матиаса Лутца очень ценю.
Берта слушала с сияющими глазами. Она взглянула на мать, и этот торжествующий взгляд, казалось, говорил: «Ты слышишь? И это говорит твой собственный муж!..»
Но мадам Виттельбах сердито махнула рукой.
— Что ты вздор городишь, старик! Я не спорю — Матиасу Лутцу за его работу честь и хвала, но только ради работы ты бы не стал с ним закадычным приятелем. Признайся лучше откровенно: тебе нравится его болтовня, поэтому ты ищешь его общества.
— Ну, я совсем и не собираюсь скрывать — с Лутцем мне действительно и поговорить приятно,— отозвался мастер, набивая трубку.— Чем больше у него хороших качеств, тем лучше... Но так далеко... запомните это, дети, и особенно ты, Берта,— так далеко моя дружба с Матиасом Лутцем все же не заходит, чтобы я согласился когда-нибудь взять его себе в зятья. Ты, жена, как будто именно этого и боишься...
Это неожиданно брошенное слово испугало не только Берту, но и мадам Виттельбах — правда, по иной причине, чем дочь. По мнению мамаши, уже само слово «зять», сказанное по отношению к Матиасу Лутцу пусть даже в отрицательной фразе, являлось чем-то прямо оскорбительным.
— В зятья? — переспросила она и резко рассмеялась.— Нет, Георг, таких опасений у меня еще не было. Я думаю, мы все здесь еще в здравом уме, в том числе и сама Берта. Да, дитя, я надеюсь, что это так! Я хотела тебя только предостеречь. Ты, правда, уже не девочка, но иногда и взрослый человек может сделать ложный шаг»
— Итак, снова мир? — спросила, весело усмехаясь, кругленькая госпожа Штернфельд.— Если мне по поводу нашего пикника придется в каждой семье выслушивать такие длинные споры, то я успею поседеть, а список все еще не будет готов. Ты, Берта, теперь знаешь, что Матиаса Лутца тебе заполучить в мужья не удастся. Поставь на нем крест и ищи другого! Таким образом, спор копчен... А теперь скажите мне все же, кто едет, кто нет. Шпорледеры, Кюны, Вигерты, Лемкули, Грюнберги — все будут. И кое-кто из их лучших подмастерьев.
— Уж если едут и подмастерья,— сказала мадам Вит-тельбах,— то простая вежливость требует, чтобы вы пригласили и нашего заведующего мастерской.
— Отлично, запишем господина Оскара Брандта. Ты, Берта, вели узнать, поедет он или пет. А Матиас Лутц? Должна вам сказать — многие изъявили желание, чтобы он был приглашен. Вы же знаете — он отличный танцор и интересный собеседник. Несколько молодых девиц высказали пожелание, чтобы он поехал,— им покажется очень странным, если мы его не пригласим. Это может вызвать нежелательные толки. А зачем это нам?
— Тогда запиши и эту великую личность — Матиаса Лутца! — иронически воскликнула мамаша.— Но в таком случае я тоже еду с вами!
— Ур-р-р-а! Чудесно! — Эмилия захлопала в ладоши.— Мама будет оберегать дочь, как ангел-хранитель! Ну, теперь все в идеальном порядке!
А мамзель Берта вздохнула. Эта прогулка, которой она раньше так радовалась, вдруг потеряла для нее всякую привлекательность.
Папаше, направлявшемуся в мастерскую, поручили спросить Оскара Брандта и Матиаса Лутца, желают ли они принять участие в готовящемся выезде за город. Вскоре от обоих госпоже Виттельбах принесли утвердительный ответ.
Лето в этом году было холодное и дождливое, зато в начале осени наступили теплые, ясные дни. Горожане пользовались этим, чтобы насладиться загородными прогулками, вознаграждая себя за неудачное лето. Поэтому и у супругов Штернберг появилась мысль устроить во второй половине сентября выезд за город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111