И вот, если ты явишься к этому барину, своему отцу, скажешь ему, что ты его сын, и кое о чем его попросишь, неужели барин не выполнит просьбу своего родного сына? А он может ее выполнить, это несомненно, ибо кто же могущественнее барина? Барину принадлежит все, что ты видишь вокруг, все, к чему ты прикасаешься; барину принадлежат все люди на земле. С барином сам царь здоровается за руку, барин ходит в гости к губернатору. Как барин захотел — так и будет, что он сказал — то закон. И такой всесильный человек — твой отец. Ты был бы глупым мальчишкой, если бы не пошел к нему со своей просьбой. Ты ведь не требуешь многого. Ты же не просишь у него ни мызы, ни хутора, ни мельницы, даже пи копейки денег. Ты просишь только, чтобы он снял тебя с земли господина X. и отправил в город, к мастеру. У господина X. народу достаточно — не все ли равно, одним Майтом меньше или больше! Не останутся же из-за этого его поля не вспаханными, сепо не скошенным, навоз не вывезенным.
А если барон спросит — годишься ли ты в столярные мастера? Ты ведь всего-навсего темный деревенский парень, пальцы у тебя огрубелые, руки неловкие. Что ты тогда ответишь?
Тогда ты вынешь из мешка мельницу, поставишь перед бароном и скажешь: «Я, правда, резных шкафов с львиными головами и рыбьими хвостами никогда еще не делал, но вот, глядите, мельница: в ней есть все, до единого колесика, а мельник и батрак двигают руками, как живые».
Пусть посмотрит на мою мельницу! До господского шкафа ей, конечно, далеко, но пусть-ка попробуют другие мальчишки такую сделать! Мастера ведь с неба не падают! Поучусь несколько лет — всю мызу изукрашу резными фигурками! Пусть мне только дадут выучиться!
Если в сердце барона есть хоть капля отцовской любви, если у него в жилах течет кровь христианина, то он мне ответит: «Майт, сынок, я помогу тебе! Я вижу, ты годишься в ученики мастера. Я напишу твоему барину, чтобы он тебя отпустил в город». И дело в шляпе! Можно вприпрыжку бежать домой...
С такими радужными надеждами «баронский сын» пустился в дорогу. Но человеку, который страстно стремится к чему-то самому для него желанному и дорогому, порой невольно становится страшно, несмотря на то, что он твердо надеется на успех. Майт не знал, откуда и какие могут угрожать опасности его начинанию, и все же у него по временам щемило сердце.
Одну только опасность он представлял себе яспо: барон может оказаться уж слишком злым человеком. Таким же заносчивым, и резким, и жестоким, как их барин и многие другие господа, о которых Майту доводилось слышать. Если барон действительно таков, то он может и не признать неизвестного ему деревенского мальчишку своим сыном. Вышвырнет за дверь — проваливай ко всем чертям! Может, еще велит связать и отвести к агрехту. Ты ведь беглый. А у агрехта тебе как всыплют...
Но Мант старался как можно скорее отогнать от себя мрачные думы. Твердая вера в родительскую любовь снова воцарялась в его душе. Дикий зверь — и тот жалеет своих детенышей, как же человеку не любить своего ребенка!
Так, увлекаемый сладкой мечтой, с драгоценным свертком под мышкой Майт шагал по размокшим осенним дорогам в далекую Ляпемаа.
Он уже давно исподволь выведал у людей, в какой стороне лежит Н-ский приход и волость Р. и какие большие дороги туда ведут. И сейчас он тоже, если было нужно, спрашивал дорогу у прохожих.
Все воскресенье, с утра до вечера, он смело шагал мимо деревень и поместий; никто не мог ему помешать или задержать его — день был свободный, по дорогам двигалось много пешеходов. Но в понедельник, когда все крестьянские руки были заняты работой, в этот будний день, принадлежавший помещику,— беглый крестьянский юноша ощутил в груди гложущий страх. Что, если кто-нибудь спросит, кто ты такой и почему шатаешься зря в рабочую пору? Есть ли у тебя бумага от твоего барина о том, что ты отправляешься туда-то и туда-то? И куда ты, собственно говоря, идешь? И что ты там несешь под мышкой?
Из опасения, что его поймают п отправят домой, Майт в понедельник шел окольными дорогами, держась подальше от людей, иногда скрываясь в лесу, чтобы прохожие или те, кто работал на полях у дороги, его не заметили. Особый страх он испытывал перед мызными надсмотрщиками. Тут и там на полях виднелись их фш уры --опманы со свирепыми лицами, кубьясы и кильтеры* с разинутыми ртами, из которых вылетала брань, с мелькающими в воздухе дубинками. От них Майт иногда долго прятался за кустами и деревьями. В страхе провел он и первую ночь, приютившись где-то в трактире.
Кильтер — помощник надсмотрщика, кубьяса.
Прячась, ища обходных путей, сбиваясь с нужного направления, Майт продвигался вперед медленно. Кроме того, в понедельник полил сильный дождь, холодный осенний дождь, местами сделавший совсем непроходимыми и без того уже размытые дороги. Майт вымок до нитки, на ногах у него были огромные комья грязи, зубы стучали.
Но самый жестокий спутник еще только подбирался к нему: это был голод. Взятые из дому хлеб и салака кончились. У Майта было, правда, несколько копеек, завернутых в тряпочку, но их надо было беречь, как свою душу, на случай непредвиденных расходов. К вечеру второго дня беглец так проголодался, что хоть палец грызи.
Но Майт нашел, чем помочь горю. Он подождал, пока стемнело, и пошел что-нибудь украсть.
На осенних полях можно было найти спелый горох, на огородах — брюкву, репу и морковь, в садах — фрукты и ягоды. В каком-то большом мызном саду, где не было ни сторожа, ни собак, юный бродяга наелся досыта и даже взял с собой кое-что про запас.
В эту ночь он не пошел ночевать в трактир, боясь, что его могут задержать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111