подводные скалы и мели, которыми усеяно дно залива, могли оказаться для кораблей опаснее, чем залпы крепостных пушек. Зима прошла спокойно. Таллинские девицы танцевали и флиртовали с блестящими гвардейскими офицерами, в клубах и частных домах устраивались торжественные банкеты, возглашались тосты во славу отечества. Но за мирной, веселой зимой последовала весна, снова принесшая с собой страх и волнение.
С подлинного театра военных действий, из Крыма, стали приходить дурные вести. Несмотря на то, что военная цензура была очень строга, а «Еженедельная газета» Лютера мала, горожане узнавали если и не из других источников, то из частных писем, что царским войскам противостоит сильный противник, который хоть и терпит иногда поражения, но и сам умеет дать отпор. Военная мощь России при императоре Николае и слабость западных держав породили у всех твердую уверенность в том, что перед русскими войсками никому не устоять, даже коалиции более чем трех государств. Но, как свидетельствовали военные сообщения из Крыма, дело оборачивалось иначе, и уверенность в победе сменилась тревогой.
Севастополь был осажден с самой осени, под ним уже разыгралось несколько битв, с переменным успехом для русских. Так как осада длилась уже да ми о, о доблести русских войск рассказывали прямо чудеса, а главное — так как во время суровой зимы болезни проделали страшную опустошительную работу в стане англичан, французов и турок,— все твердо надеялись, что неприятель еще до весны с позором отступит и поднимет белый флаг. Надежда эта не сбылась. Упорный враг выдержал все беды и напасти, получил к весне большие подкрепления и добыл себе еще одного союзника: к нему присоединилась Сардиния и к маю тоже направила в Крым пятнадцать тысяч солдат. После зимнего затишья, уже в феврале, начались тяжелые бои. Русские атаковали турок Евпаторией, однако потерпели поражение. Затем внезапно распространилась весть о смерти Николая 1, могущественнейшего из государей Европы, и повергла малодушных в еще больший трепет. А вскоре за этим последовали сообщения из Севастополя о страшных штурмах и кровавых битвах, в которых блестящие победы русских чередовались с их тяжкими поражениями.
Весной 1855 года из Таллина началось еще более паническое бегство, чем в предыдущем году. Англо-французский флот появился снова. Теперь им командовал более молодой и энергичный англичанин, адмирал Дэндас. Стоящие в Таллине и его окрестностях русские войска, численностью до тридцати тысяч, также имели теперь нового главнокомандующего: генерала фон Берга сменил фон Граббе. Но и этой весной и летом опасения таллинцев оказались напрасными. По временам, правда, со стороны финского берега доносился глухой пушечный гром: это стреляли по Свеаборгской крепости. Но к таллинским батареям ни один неприятельский корабль не приближался. Настроение постепенно менялось, люди смелели, и уже в конце лета женщины и дети снова стали возвращаться в город. В их числе была и мадам Виттельбах с дочерьми — обстоятельство, по поводу которого доблестный мастер высказал пожелание, чтобы война продолжалась и в течение будущего лета столь же приятным образом.
Мечта его, однако, не исполнилась. В начале сентября в Таллин дошли вести о падении Севастополя, а вскоре и сообщение о том, что император Александр II выразил желание заключить мир. Это диктовалось, главным образом, экономическими причинами: длительная война истощила финансы государства, а неприятельская блокада подорвала торговлю. Эпидемия и голод усугубляли бедствия народа. Союзники, за исключением англичан, тоже были утомлены войной. При содействии Австрии в начале следующего года был созван в Париже мирный конгресс, п 30 марта ангел мира простер над Европой пальмовую ветвь: договор был подписан.
После войны в Таллине произошли большие изменения. В 1857 году императором был издан указ, по которому Таллин был исключен из списка крепостей. Это известие было встречено с большой радостью. Старый ганзейский город мог сменить тесный военный мундир на просторный сюртук. Все городские ворота, за исключением одних, были снесены, часть крепостных рвов засыпана, большинство валов срыто. На их месте с течением времени появились красивые аллеи, а на сохранившихся крепостных холмах — на горке у Больших морских ворот — возникли нынешние великолепные парки; отсюда в более поздние годы таллинский житель мог с гордостью охватывать свободно простирающимся вдаль взглядом свой растущий и развивающийся город.
После войны жизнь в Таллине вошла в прежнюю колею и снова потекла медленно и спокойно. Многочисленные войска со своими богатыми офицерами оставили в городе немало денег. Торговец потирал руки, выпивал по вечерам одним стаканом вина больше и благодушно обсуждал за клубным столом минувшие события.
Спустя два года, когда без конца повторяемые воспоминания о военном времени уже успели порядком приесться, у почтенных таллинских обывателей неожиданно появилась новая необычайная тема для разговоров. Снова разыгрались события, взволновавшие горожан, хотя и не всех и не так сильно, как это было во время войны.
В ряде сельских местностей весной 1858 года начались крестьянские волнения, направленные против помещиков. После долгих оттяжек и проволочек долгожданное новое «Положение о крестьянах Эстляндской губернии» было наконец подготовлено настолько, что его смогли обнародовать и в эстонском переводе сделать доступным для крестьянства. Этот новый закон должен был принести изнывавшему под тяжким помещичьим гнетом коренному населению страны, помимо новых, улучшенных порядков в волостных общинах, также и облегчение отработочных и податных тягот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111