По этому свидетельству мы сможем заявить о вас квартальному надзирателю и записать вас в домовую книгу. Выигрывая время, мы выигрываем многое. Теперь, милое дитя, вы можете вздохнуть немного свободнее.
Лена хотела с благодарностью поцеловать мастеру руку, но он шутя отстранил девушку.
— Как видно, вам вообще везет, Лепа,— продолжал он.— Не успел я выйти из полиции, смотрю — навстречу мне идет по улице... как вы думаете, кто? Тот самый добрейший господин, который должен докладывать губернатору о вашем деле! Он как раз сегодня утром вернулся в Таллин. Я, конечно, не преминул его побеспокоить. Взял его под руку, повел к Кану ту и рассказал ему всю вашу историю. Знаете, Лена, за сегодняшний день это был третий человек, которому я расписывал ваши злоключения! Три сердца мне удалось растрогать! Сначала квартальный, потом полицмейстер и, наконец, секретарь Рутов! Разжалобить трех чиновников, в том числе двух полицейских... вы думаете, это легко, Лена? Будь я помоложе, а кроме того... если бы не присутствовала здесь моя почтенная половина, я бы потребовал с вас за свои труды три поцелуя... Мама, ты ведь ничего не слышала, правда?
Но «мама» надула губы с презрительным и высокомерным видом. Ей, без сомнения, было неприятно, что хозяин дома балагурит со служанкой, да еще в присутствии супруги. Но Виттельбах, настроенный на шутливый лад, не обратил на это внимания.
— Самое глубокое впечатление произвела моя трогательная речь на господина Рутова. Если вы видели бы, как вспыхнул этот славный человек, услышав о баронских подлостях! Безо всяких просьб с моей стороны он решил сообщить об этом случае губернатору. «Я хочу убедиться, есть какой-нибудь предел помещичьему произволу или пет!» — воскликнул он. Будьте уверены, Лена, завтра же о нашем дело узнает губернатор. Л потом посмотрим, что будет дальше. У нас теперь есть энергичный и влиятельный защитник пусть это нас успокоит и утешит.
Лона пролепетала несколько слов, благодарности и с легким сердцем пошла сообщить отрадную новость Лийзе и Тийне. О том, что дело принимает новый оборот, вечером от мастера и Матиас Лутц. Мамзель Берта услышала об этом еще раньше. И у него и у нее глаза так и заблестели, но по причинам совсем различным. Теперь в доме оказался, кроме Лены, еще один человек, которого мамзель Берта ненавидела: это был ее родной отец.
На следующий же день, к вечеру, были получены сведения о том, что дело Лены доложено губернатору и результаты доклада благоприятны. Весть эту принес сам секретарь Рутов, молодой еще господин, высокий и стройный, с приятной речью и умными глазами, в которых отражалась живая работа мысли и чуткий интерес ко всему, что попадало в поле его зрения,— будь то материалы для делового рассмотрения или люди. Выбрав подходящий момент, он рассказал губернатору фон Грюневальду о приключениях беглянки и попросил защитить ее во имя справедливости и гуманности. Нелегко было господину фон Грюневальду дать обещание исполнить эту просьбу; он долго колебался и раздумывал, хмурил брови. Ему ведь приходилось выступать против представителя своего же класса, против дворянина, принадлежавшего к правящей верхушке, против человека, с которым он, губернатор, был, возможно, и сам знаком, с друзьями и родственниками которого постоянно общался. Грюневальд рисковал навлечь на себя гнев не только отдельных лиц, по п всего дворянства, а это имело немалое значение. Однако, как он убедился, здесь все же необходимо было что-то предпринять: случай этот грозил вызвать нежелательные толки. Поэтому губернатор решил рассмотреть и поподробнее расследовать это дело. Полиции же было послано распоряжение выдать девушке временный вид на жительство, па две недели. На днях Лена Паю сможет получить это свидетельство через участкового надзирателя — так сказал секретарь Рутов.
Затем заступник Лены выразил желание лично повидать девушку, чтобы задать ей несколько относящихся к ее делу вопросов. Его просьбу немедленно исполнили, и господин Рутов остался вполне доволен обстоятельными ответами Лены и всей ее внушающей доверие внешностью. О благодарности секретарь и слышать не хотел: он, по его словам, особенно охотно помогал крестьянам, так как хорошо знал их тяжелую жизнь...
Теперь Лена Паю могла быть довольна ходом своего дела. Она вскоре получила от квартального надзирателя временное свидетельство и на две педели стала полно-прщной жительницей Таллина. Мастер Виттельбах, укрывавший в своем доме беглянку, по распоряжению губерна^ тора не был привлечен к ответственности. Но затем началась упорная борьба между помещиком и властями, за ходом которой мастер Виттельбах напряженно следил, получая о ней сведения то от секретаря Рутова, то от квартального надзирателя Майвальда.
Сперва говорили, будто барон Ризепталь грозится подать жалобу на городскую полицию, которая не только не выслала беглянку обратно в волость, как того требовал барон, но даже выдала ей разрешение поселиться в городе. Молодой барон сам отправился в полицию и там имел крупное столкновение с полицмейстером.
Затем последовало известие о том, что губернатор, узнав о пребывании барона Ризенталя в городе, частным образом вызвал его к себе для переговоров по некоему делу, его, Ризенталя, касающемуся. Но что же этот высокомерный рыцарь ответил посланцу губернатора, чиновнику губернского правления? Барон, разумеется, догадался, в связи с чем господин фон Грюневальд его вызывает, так как знал, что полиция по приказу губернатора обеспечила беглянке убежище в городе. Считая поэтому господина фон Грюневальда своим противником, барон Ризепталь дерзко заявил чиновнику, принесшему вызов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111