депутаты Учредительного собрания, конв
оировавшие семью несчастного Людовика после его неудавшегося бегства
из Варенна обратно в Париж, были буквально потрясены тем, что сам король с
обственноручно расстегивал штанишки наследника… Но ведь семейный укла
д един для всех, и царствующая фамилия в этом, извечном патриархальном, ее
измерении едва ли чем отличается от любой другой. В обычной же семье высш
им авторитетом, как правило, является ее глава Ц отец. И там, где существу
ет этот авторитет, всегда существует и критическое отношение подростка
к самому себе. До известного возраста здесь сохраняется едва ли не пропо
рциональная зависимость: чем выше авторитет отца, тем трезвее взгляд реб
енка на самого себя. Нормальное развитие любого мужчины немыслимо без во
спитания способности к почитанию авторитета и повиновению. Тем более он
о необходимо тому, кто сам назначен повелевать: только воспитанное умени
е повиноваться рождает чувство ответственности в будущем самодержце.
Петру не было дано испытать формирующего воздействия отцовского автор
итета… Пусть его окружали совсем не глупые люди. Пусть и «дядька» его был
не только одним из достойнейших, но и одним из самых образованных людей Р
оссии того времени. Но нужно помнить, что все они были его подданными. Меж
тем, в царствующей фамилии авторитет отца сливается с авторитетом высше
го государственного лица, а значит, вообще становится абсолютным. Здесь
же изначальным абсолютом был он сам. И это не могло не деформировать восп
итательный процесс.
Можно возразить, что в первые годы формального царствования Петра в Росс
ии существовал совсем не редкий для Европы режим регентства. Да, так, но эт
о регентство было не вполне обычным, ибо его стержнем было практически о
ткрытое противостояние, грозившее разразиться едва ли минуемым кровоп
ролитием. Вспомним: за Петром было только легитимное право, реальная сил
а была на стороне Софьи. Софья же не выказывала решительно никаких призн
аков готовности передать власть Петру по достижении им своего совершен
нолетия (напомним, что по порядкам того времени оно наступало с женитьбо
й). Что должно было перевесить Ц неизвестно, но уже становилось ясно, что
решающая схватка неизбежна, и в случае поражения партия, сделавшая ставк
у на Петра, была обречена. Для многих, очень многих в своем окружении Петр
был единственной защитой, и было ли возможно в условиях прямой зависимос
ти от подрастающего венценосца появление трезвого голоса, который и Цез
арю напоминал о том, что он Ц всего только человек.
Нет, благотворной способности к повиновению в подрастающем Петре не вос
питывал никто. Меж тем умение повиноваться и способность безропотно пер
еносить домашний деспотизм далеко не одно и то же: если первая воспитыва
ет в будущем монархе действительно свободную личность, то вторая Ц обык
новенного холуя, внезапно дорывающегося до абсолютной власти.
Добавим сюда и другое. В своих собственных глазах Петр был отнюдь не заур
ядным монархом какой-то третьестепенной державы. Еще были живы слова, вы
сказанные старцем Трехсвятительского Псковского Елизарова монастыря
Филофеем в посланиях к великому князю Василию Ивановичу и к царю Иоанну
Грозному. «Два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти», утвержда
лось в них. Под третьим Римом давно уже понималась Москва. Этот лозунг кас
ался в первую очередь церкви, духовного наследия Византии, но для честол
юбивого Петра, слышавшего кое-что и о древней истории, он не мог не принят
ь другого измерения Ц измерения прямого сопоставления с первым Римом. П
оэтому-то в играх своего детства он видел самого себя Ц прежде всего сам
ого себя Ц прямым преемником славы первых цезарей.
Но будем все же трезвы: в прямые наследники былой славы давно угасших имп
ерий Россия того времени подходила мало. Слишком глубокая пропасть прол
егла между ней и когда-то объединявшими мир великими цивилизациями Запа
да. Заполнить ее могла только риторика профессионального идеолога… или
вымысел ребенка. Так в детских фантазиях неуклюжие картонные латы легко
восходят к изящному и несокрушимому стальному максимилиановскому досп
еху, деревянный меч Ц к клинку благородного толедского закала, привязан
ная коза Ц к огнедышащему дракону… уснувшая Россия Ц к исполненному эн
ергией Риму.

Но дальше.
Трудно сказать, когда начинается мужание молодого человека. Расставани
е с детством для каждого происходит по-своему и в свой срок. Но в шестнадц
ать-семнадцать подрастающий мужчина если и продолжает играть в игры сво
его детства, то только тайно, хоронясь от окружающих, стесняясь этого зан
ятия. Это явление интернационально. Американо-язычное «teenager» там, за океан
ом, звучит едва ли не оскорблением для подростка, в лексическом русском о
биходе именуемого юношей. Да и русский юноша легко обижается на обращени
е: «мальчик». Именно это стеснение, наверное, и является одним из первых пр
изнаков наступающей зрелости. Если же такие игры продолжаются и после же
нитьбы (что совсем уже непристойно для мужчины, главы семьи) мы смело може
м говорить о драме инфантилизма.
Именно такой инфантилизм наблюдается у Петра. Причем это касается не тол
ько его «воинских забав» (проще сказать игры «в войну», впрочем, так будет
и правильней, ибо дети играют именно «в войну»). И по сей день подпадающие
под дурное влияние подростки приобщаются к табаку и спиртному отнюдь не
ради удовольствия Ц кому ж не известны муки, испытанные от первой папир
осы, от первого опьянения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76