Человек имеет право знать, во имя чего жертвуют им. А есл
и уж и этого права его лишают, то хотя бы тешить себя иллюзией того, что при
несенные им жертвы были не напрасны, были нужны, имели хоть какой-то смысл
, пусть даже и сокрытый от большинства, но доступный гению.
На протяжении всего петровского царствования русский человек был начи
сто лишен этого права знать. В самом деле, химеры миропомазанного вымысл
а могли существовать как реальность только для самого Петра. И может быт
ь это род своеобразной психологической защиты подданного Ц наделять в
енценосного узурпатора какими-то сверхчеловеческими качествами. Если
уж и не дано знать достоверно, то хотя бы утешить себя сознанием того, что
смысл этот все-таки был! Ц просто он был слишком высок, чтобы его смог пос
тичь конечный разум простого смертного.
Отсюда и пресловутое величие Петра, каким бы этическим знаком оно ни над
елялось: знаком ли гения всех времен и народов, знаком ли Антихриста…
Именно здесь скрывается тайна (отнюдь не только!) петровского феномена. И
понять ее можно лишь постигнув одну не простую истину: действительная ис
тория России первой четверти восемнадцатого века Ц это не процесс посл
едовательного воздвижения того величественного пьедестала, на который
всю свою жизнь карабкался мечтающий о лаврах императора Петр, но истори
я скрытого от взгляда исследователя приспособления миллионов и миллио
нов подданных к стихии царского честолюбия, история простого их выживан
ия в условиях обрушившейся на Россию чумы петровских начинаний. Важно по
нять: рождение той новой России, которая вдруг явилась миру, властно заяв
ив о своих правах на равное участие в европейских делах уже на полях Семи
летней войны, Ц это не результат какой-то направленной инициативы прон
икшего в тайны исторических судеб титана, но простая стихийно складываю
щаяся результирующая слепого приспособительного процесса.
Да, действительно, первая четверть восемнадцатого Ц это время стремите
льного становления каких-то новых социальных институтов, если угодно, д
аже новых социальных инстинктов. Но становление это происходит стихийн
о, само по себе, в сущности совершенно безотносительно ко всем петровски
м начинаниям, а в чем-то, может быть, и вопреки им. Впрочем, это и неудивител
ьно: выжить в условиях столь мощного давления такого «мутагенного факто
ра», как петровское честолюбие, можно было только создав эти новые социа
льные органы, только сформировав новые исторические инстинкты. Нет, не п
етровская мысль воплотилась в них, Ц они конституировались сами. Дейст
вительная цель всех петровских нововведений и подлинная история Росси
и Ц две вещи «несовместные» друг с другом. Это полностью трансцендентны
е по отношению друг к другу начала.

Но вернемся к тому, с чего мы начинали. Да, самоотчуждение человека, о кото
ром мы говорили выше, может быть и вполне благодетельным. Та нравственна
я бездна, на краю которой помутился разум Ивана Карамазова, способна пог
лотить многих, как она поглотила даже Павла Смердякова. Но все же спасени
я в нем нет. Да и не может быть, ибо иным полюсом отчуждения как раз и предст
ает прямое порождение всех этих Иоаннов Грозных и Петров Великих, всех э
тих Сталиных и Пол Потов. Рано или поздно такое отчуждение выливается в п
рямое порождение человеком своих собственных палачей.
Парадоксально, но факт: не только холуйствующая мысль дипломированных и
недипломированных лакеев, но и людская молва наделяли всех этих соискат
елей пьедестала каким-то демоническим, едва ли не надмировым величием. Н
о были ли они на самом деле великими? Не воля ли миллионов и миллионов, при
вычно отчуждаемая в пользу одной (зачастую преступной) воли Ц подлинное
имя этому величию?
Человеку свойственно творить богов по образу и подобию своему. Еще к ант
ичности восходит мысль о том, что боги Ц суть прямое порождение человек
а, и выкристаллизовавшееся в прошлом столетии заключение о том, что Бог
Ц это концентрат отчужденных от человека и доведенных до степени абсол
юта человеческих свойств сформулировало то, что носилось «в воздухе» до
лее двух тысячелетий.
И здесь, в рассматриваемом нами предмете, проявляется точно такое же отч
уждение: доведенная до степени Абсолюта воля простых смертных, которые в
сущности и являются подлинными субъектами Большой Истории, самоотчужд
аясь от них, возрождается в ими же создаваемом кумире. Ничто не обращаетс
я в ничто, равно как и ничто из ничего не возникает Ц гласит старая филосо
фская истина. Так и здесь: отнюдь не из ничего возникает потрясающее разу
м обывателя величие несмертного героя, отнюдь не в ничто обращается отчу
ждаемый миллионами суверенитет их собственного «Я»…

Итак, есть два предела: за одним Ц вселенская тяжесть абсолютной ответс
твенности не только за себя Ц за Род Человеческий. За другим Ц абсолютн
ое бесправие перед в сущности фальшивыми идолами. Но вовсе не между ними
пролегает магистральная линия восхождения человеческого духа. Действи
тельная цель человеческого бытия (если она вообще есть эта конечная цель
) лежит отнюдь не в этом створе, который образуют очерченные здесь предел
ы. В чем конкретно состоит подлинное назначение человека, известно, пожа
луй, только Богу, но уже сегодня a posteriori шеститысячелетнего существования че
ловеческой цивилизации Ц можно категорически утверждать, что единств
енным ориентиром на пути достижения этой, неведомой нам, цели является п
реодоление той нравственной бездны, бегство от которой рано или поздно р
ождает палачей, принятие на себя всей тяжести неделимой абсолютной отве
тственности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76