Если уж и в самом деле говорить о чем-то неслыханном в истории боевых стол
кновений, то следовало бы вспомнить совсем другое. Через девяносто лет п
осле майского подвига на Неве в Северной Европе выдалась очень холодная
зима. В эту зиму военного противостояния революционной Франции обычно н
езамерзающие голландские каналы, которые нередко служили и обороне стр
аны, покрылись толстым льдом и стали доступными не только для пехоты, но д
аже и для кавалерии. И вот в январе 1795 года уже познавшие вкус победы францу
зы узнали, что часть голландского флота замерзла во льду близ Текселя, и в
ыслали против нее сильный отряд конницы. Пройдя форсированными маршами
северную Голландию, отряд перешел замерзшее Зюдер-Зее и, окружив недвиж
ный флот, потребовал его сдачи. Никак не ожидавшие подобной атаки (вот уж д
ействительно Ц вода и камень, стихи и проза, лед и пламень…) растерявшиес
я командиры судов вынуждены были спустить флаги. Понятно, что не знающая
точной наводки, корабельная артиллерия совершенно бессильна в такой си
туации, моряки же Ц не пираты, а в рукопашном бою против прорвавшейся кав
алерии и вышколенной пехоте устоять трудно. Все же подвиги абордажных бо
ев, повторим уже сказанное, свершались вовсе не ими, но специально включа
емыми в экипажи пехотными контингентами. Поэтому ни превозносить до неб
ес храбрость одних, ни Ц тем более Ц порицать малодушие других здесь не
уместно. Но как бы то ни было французские гусары вполне заслуженно сниск
али громкую славу, ибо военная история, как кажется, вообще не знала друго
го случая захвата боевых кораблей конницей.
Так что на Неве случилось отнюдь не небываемое Ц небываемое существова
ло только в вечно воспаленном воображении Петра.
Все эти громкие титулы и звания, все эти преувеличенно пышные определени
я в общем-то мало приметного выдают вечную его тайну, выдают то обстоятел
ьство, что он в сущности всю свою жизнь продолжал играть в какую-то рожден
ную еще детским воображением игру. В том, иллюзорном, мире, где навсегда за
мкнутым оказалось сознание Петра, все было великим. Не случайно за один и
з таких «великих» подвигов (кстати, тот самый Ц «небываемый») Военный со
вет присвоил сразу два отличия недавно учрежденного высшего российско
го ордена Андрея Первозванного. Все здесь было именно таким, каким и пола
галось ему быть в мире, созданном гением титана, прямого преемника громк
ой славы первых цезарей первого Рима.
Правда, всю эту имперскую мишуру можно было бы объяснить и чисто идеолог
ическими мотивами, объективными потребностями пропаганды государства
, добивающегося для себя достойного места в ряду европейских держав. Но в
едь и в пропаганде нужно знать меру: кто в Европе того времени мог всерьез
принимать всех этих петровских Генералиссимусов и Генерал-адмиралов в
месте с самим Императором? Задумаемся над одним фактом. Если в военное ме
жсезонье переход под знамена даже недавнего противника считался нормо
й того времени, то измена в бою во все времена была делом, способным уничто
жить репутацию любого офицера. Кочующие же по армиям Европы кондотьеры,
может быть, как никто другой нуждались в непорочности своего послужного
списка. Меж тем под Нарвой практически все иноземцы перешли на сторону К
арла (к слову, весьма щепетильного в вопросах воинской чести) задолго до т
ого, как обозначился исход сражения. Измена? Разумеется. Но кто из них был
заклеймен как предатель? Стыдно признаться самим себе, но это так: весьма
чувствительные в вопросах чести, нанятые Петром профессионалы сочли нр
авственным уроном для себя принять бой против своих же товарищей на его
стороне. Без потери лица они могли воевать за Петра лишь против лопарей, с
кифов, монголов, ирокезов, готтентотов, словом, против любых, столь же экзо
тических племен, как и дикари самой Московии. Представления о России как
о варварской стране еще и не начинали изменяться. Когда же варвар надева
ет на себя императорскую корону, тем самым возвышая себя над всеми монар
хами цивилизованного мира, на него смотрят со снисходительной усмешкой.
Такая пропаганда могла лишь навредить, ибо во многом благодаря именно ей
на Россию еще долгое время продолжали смотреть как на дикую страну.
Но даже откровенно перебирая пропагандистскую меру необходимо сохраня
ть трезвость, чтобы и самому не уверовать во всю эту трескотню. В противно
м случае теряется всякая способность управлять реальной действительно
стью. Необходимо сохранять известную вольность по отношению к создавае
мым самим же собой условностям. Петр же относился к ним совершенно серье
зно.
Петр, Ц говорят мемуаристы, Ц был очень прост в обращении, с ним запрост
о могли пить водку и простые шкипера. Но легко нарушая ритуальные условн
ости, принятые при европейских дворах, он, как кажется, никогда не отступа
л от тех формальных правил, которые диктовались логикой им же вымышленно
й действительности. Впрочем, не только не отступал сам, но и бдительно сле
дил за тщательным выполнением другими всех телодвижений никем не виден
ных ранее ритуалов. Во время торжественного прохождения войск, спасших Р
оссию в судьбоносном дня нее Полтавском сражении, он в ярости мог рубить
клинком солдата, не известно в чем оступившегося при исполнении мудрено
го для вчерашнего крестьянского парня викториального церемониала.
Лишенное даже тени иронии, абсолютно серьезное отношение к форме, ритуал
у никогда не бывает наигранным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76