Добавим сюда и практическое знание иностранных языков… Но отм
етим и другое. Все его образование сводилось к чисто прикладным наукам, т
е. к тому, специализироваться в чем в те поры и простому-то дворянину зача
стую было зазорно. Между тем, даже самые начала гуманитарии и обязательн
ых Ц покровительствуемых всеми дворами Европы Ц искусств были соверш
енно чужды ему. Пользуясь сегодняшним жаргоном, Петра можно было бы назв
ать типичным «технарем», причем не в самом лучшем понимании этого слова (
заметим, что в лексиконе гуманитария это определение звучит почти как ру
гательство). Иначе говоря, человеком, если и не бесконечно, то во всяком сл
учае неопределенно далеким от подлинной культуры. Прекрасно ориентиру
ющийся в мире материальном, в сфере вполне осязаемых вещей, он на поверку
временем оказался совершенно беспомощным там, где властвуют тонкие мет
афизические материи, где требуется не столько обладание конкретными зн
аниями, сколько владение культурой.
Естественное наверное для любого воспитанного на чисто прикладных зна
ниях человека вечное стремление сводить все непонятное и расплывчатое
к четко классифицируемым простым и однозначным, обладающим едва ли не ос
язательной силой, представлениям так и осталось для Петра единственно в
озможным способом мышления. Заметим и еще одно: чем более образован тако
й «технарь» или чем более высокое положение в социальной иерархии он зан
имает, тем с большей непримиримостью относится он ко всему трансцендент
ному. Лишь то, что может быть легко переведено на язык конкретных предста
влений, получает для таких людей статус непререкаемой истины, неуловимо
сть же метафизических сущностей нередко диагностируется ими как прост
ое отсутствие подлинных знаний, едва ли не как невежество!
Именно на стадии такого Ц «ручного мышления» навсегда остановилось ду
ховное развитие Петра. Именно это «ручное мышление», по-видимому, и лежал
о в основе того, что явственно различимая внешняя форма, осязаемая повер
хность явлений способна была полностью заслонить от него подлинную их с
ущность.
Не этим ли объясняются такие, до дикости нелепые, вещи, как насильственно
е внедрение «немецкого» платья, святотатственное для русского человек
а посягательство на образ Божий обрезанием бород и абсолютное подчинен
ие церемониалу далеких от европейских балов первых петровских ассамбл
ей, где и полы-то нередко застилались соломой для того, чтобы не испортить
их пьяными испражнениями гостей…
Увиденное в Европе наглядно показало Петру каким должно быть окружение
настоящего героя, какой вид должна иметь подвластная ему вселенная. Блес
к заграницы ослепил Петра, до той поры вероятно и не подозревавшего, что Е
вропа может настолько превосходить ту среду, в которой вырос он сам. Отго
лоски претензий этой среды на духовное наследство двух первых Римов лег
ко могли породить в Петре иллюзию причастности доставшейся ему России к
кругу избранных Богом держав; органическая же неспособность к восприят
ию сокрытого препятствовала осознанию условности подобных притязаний
. Вот и там, в манящей загранице, отсутствие культуры не позволило разгляд
еть за блестящей формой дворцовых церемониалов, этой изящной и полирова
нной поверхностью, подлинной пропасти, все еще разделявшей все еще варва
рское государство и действительно цивилизованный мир. Только глубокое
и непроходимое невежество могло лежать в основе убеждения в том, что сто
ит только обрить русских дворян, научить их курить табак, танцевать чужи
е танцы Ц и дистанция отделившая Европу от России, будет едва ли не тотча
с же преодолена. А ведь именно этим путем шел Петр…
Впрочем, что-то подсказывало и ему: немедленное преображение всей окруж
ающей его среды невозможно, нужно что-то гораздо более серьезное и глубо
кое. Видно поэтому он и гнал молодых людей за границу, учиться у Европы уму
-разуму. Но чему должны были учиться, если и обойденные просвещением, то о
тнюдь не обделенные сословным чванством русские дворяне? Ведь еще и сего
дня, несмотря на десятилетиями внушавшуюся нам мысль о том, что любой тру
д почетен, далеко не любая деятельность вызывает у нас уважение. Для двор
янина же начала восемнадцатого века учиться ремеслу садовника и повара
было унизительно. Но приходилось учиться и этому Ц с царем не поспоришь (
ну, а с Петром и тем более).
Что это Ц преодоление сословных предрассудков?
Едва ли, ведь такое преодоление само по себе требует большой культуры. Ск
орее и здесь сказалось отсутствие таковой, сказалось простое невежеств
о самодержного русского царя. Необходимость учиться у заграницы стала о
чевидной и для Петра, но, обладавший способностью лишь к конкретно-прикл
адному мышлению, он мог осознать ее только как потребность в чисто прикл
адном, немедленно реализующемся в чем-то осязаемом, знании Ц единствен
ной духовной реальности, которая только и была доступна самому Петру, ко
торая только и существовала для него.

Петр сумел разглядеть лишь видимость подлинной европейской цивилизаци
и и, поставив перед собой целью сравняться с Европой, он по сути дела созда
вал вокруг себя точно такую же видимость Ц по образу и подобию, когда-то
представшему перед ним. Проникнуть же в существо отличий, разъединивших
просвещенную заграницу и все еще спящую Россию, ни там, в европах, ни здесь
, дома, он так и не сумел.
Развитое честолюбие, возведенное в математическую степень его невежес
тва, толкнули его в пожизненное состязание, подобное тому, в котором исхо
дили силы людоедки-Эллочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76