«И родилась в законопреступлении и сладострастии Ц лютость
» (в другом переводе
Пер. А.А. Алексеева. 1986 г.
: «через попрание закона и похоть родилась жестокость»). Правда, сло
ва эти принадлежали князю Андрею Курбскому («История о великом князе Мос
ковском», в оригинале Ц «История князя великого Московского о делех, яж
е слышахом у достоверных мужей и яже видехом очима нашима»), который к том
у времени (1573 г.) уже стал злейшим врагом Иоанна, чем-то вроде Льва Троцкого д
ля Иосифа Сталина, но выражали они именно то, что хотелось услышать многи
м.
Знамением неба было и то, что второй сын княгини Елены, рожденный в 1532 году,
появился на свет неполноценным. В летописях так и записано: «не смыслен и
прост и на все добро не строен».
Мог ли не знать обо всех этих слухах честолюбивый Иоанн, которому вскоро
сти предстояло стать русским государем?
История покажет, что идефиксом, наложившим свою неизгладимую печать чут
ь ли не на все составляющие его мировоззрения, больше того, на всю его (так
никогда и не сумеющую окрепнуть) психику станет осознание будущим царем
своей исключительности, собственной избранности. И вот здесь вполне уме
стно спросить: только ли далеко идущие политические расчеты лежали в зам
ысле венчания его на царство? Не сопрягалась ли высшая алгебра земной ге
ополитики с вечной мечтой немногих о прямой прикосновенности к чему-то
надмирному?
Все это уже было в истории. И не однажды! Не один великий философ Греции на
мекал на божественность своего происхождения, но только ли желание утве
рдить свои идеи в умах двигало ими. С обожествлением своей персоны легко
согласился и Александр; поговаривали, что причиной тому была чисто полит
ическая конъюнктура Ц ментальность Востока требовала божественного п
роисхождения завоевателя, чтобы подчиниться ему, но только ли это застав
ило его сделать такой шаг. Не звучала ли и здесь тайно лелеемая песнь о соб
ственном Ц неземном Ц величии?
«Всему свое время, и время всякой вещи под небом, Ц говорит мудрый Экклез
иаст, Ц Время раждаться, и время умирать; время насаждать, и время вырыва
ть посаженное. Время убивать, и время врачевать; время разрушать и время с
троить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; в
ремя разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время у
клоняться от объятий; время искать, и время терять, время сберегать, и врем
я бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорит
ь; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру».
Екклезиаст. 3, 1-8

Так что юные годы Ц это далеко не самое лучшая пора для того, чтобы
задумываться над практическим обустройством всех тех вещей, которые об
ставляют нашу жизнь. Это, скорее, дело мудрых богатых опытом наставников;
собственно, именно для того они и существуют в нашем мире. И даже для того,
кто уже самим своим рождением призван властвовать, молодость Ц это еще
не время задумываться о долгосрочных целях практической государственн
ой политики. Поэтому вряд ли идея венчания на царство в той полноте, в како
й она была осознана политологами и дипломатами того времени, принадлежа
ла самому Иоанну, хотя именно он, как гласит историческое предание, пораз
ил бояр своим неожиданным и зрелым для шестнадцатилетнего юноши рассуж
дением о необходимости обращения к старинным отеческим обрядам. Скорее
всего, она просто счастливо совпала с чем-то заветным и тайным, что давно
уже вынашивалось в его собственной душе, а то и просто была более поздним
измышлением придворных идеологов.
Впрочем, такая ли уж глубокая тайна то, чем занято формирующееся сознани
е вступающих в жизнь юношей? В раннем возрасте человек еще не располагае
т ни развитыми знаниями об окружающем, ни даже просто жизненным опытом, ч
тобы задумываться над долговременными практическими следствиями всех
предпринимаемых им практических действий. Но вместе с тем именно эта сча
стливая пора располагает к каким-то отвлеченным схоластическим филосо
фствованиям. И, разумеется, самой благодатной материей всех этих мечтате
льных размышлений является собственная исключительность. Хранить и ле
леять ее Ц едва ли не самое любимое занятие всех одаренных природой чес
толюбивых юношей. А Иоанн без всякого сомнения был весьма щедро одарен п
риродой.
Но вдумаемся. Есть исключительность, в которой тайно убежден лишь тот, ко
му она ниспослана небом, и ему еще предстоит доказывать свою особость вс
ему миру. А есть избранность, вообще не требующая никаких подтверждений,
величие, которому долженствует уже изначально быть очевидным для всех.

Нам трудно понять это сегодня, по истечении многих столетий просвещения
и республиканизма, но в те поры уже самый обряд миропомазания делал чело
века прикосновенным к миру совершенно иных материй, автоматически став
ил его вне обычного людского круга Ц даже если это был круг немногих. Но в
от вопрос, который, как кажется, не раз задавал себе и будущий русский само
держец: только ли исключительность происхождения подводит человека по
д этот магический древний обряд, только ли прямое генетическое родство с
великими дает неоспоримое никем право на венец?
Шестнадцатый век, напомним, Ц это век великих дерзновений. Дерзновение
же практических дел решительно неотделимо от дерзновения мысли Ц одно
никак невозможно без другого. Меж тем мысли этого века уже коснулось вел
икое откровение разума о том, что Бог дарует человеку две вещи Ц талант и
свободу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76