Но если ценность любой отдельно взятой личности действительно абсолют
на, то и место, занимаемое любым человеком в истории, тоже абсолютно. Други
ми словами, потеря любого отдельно взятого человека означает собой необ
ратимую деформацию всего исторического процесса: «Нет человека, которы
й был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть
Суши; и если волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европы…»

Необходимо осознать, что в этом пункте мы сталкиваемся с вещами, связанн
ыми между собой строго однозначной, едва ли не математической зависимос
тью. Или нашим миром правит какая-то абстрактная безличная необходимост
ь, уже само познание которой доступно лишь интеллектуальным усилиям ген
иев, но тогда и отдельно взятый человек с такой же необходимостью предст
ает чем-то вроде маленького винтика в огромном механизме общественного
космоса. Или без исключения каждый человек Ц суть равноправный участни
к всемирно-исторической драмы Ц и тогда действительно каждый отдельно
взятый человек становится, по выражению Протагора, «мерой всех вещей», с
тановится величиной, вполне сопоставимой с этим космосом, началом, уравн
овешивающим на каких-то всемирных нравственных весах «большие толпящи
еся численности».

Но в самом ли деле кончилась «власть Рима»? Ведь осуществляемое в той или
иной форме деление всех людей на «героев» и «статистов» всеобщей истори
ческой сцены Ц вещь и сегодня вполне обыденная. Отнесение подавляющего
большинства из нас к пассивной страдательной категории если и вызывает
какой-то нравственный протест, то лишь у немногих.
Впрочем, будем справедливы: «герой» «герою» рознь и далеко не во все врем
ена такое деление было равно самому себе, далеко не всегда означало одно
и то же.
Действительно. Восходящая к язычеству абсолютизация роли героя в истор
ии (в традициях, по крайней мере, европейской культуры) предстает перед на
ми как одна из первых форма осознания самоценности человека, уникальнос
ти человеческой личности. Это по существу первая форма решительного про
тивопоставления человека стихии надмировых сил: Верховной ли воле, слеп
ой ли необходимости. Именно в этой, языческой, форме берет свое начало пре
одоление той пропасти, которая разделяет конечную волю конечного мален
ького человека и трансцендентный мир запредельных величин. Историю тво
рят герои. Природа же героя, несмотря на все отличие его (столь же блистате
льной, сколь и трагичной) судьбы от повседневной рутины обывателя, во мно
гом сродни природе обыкновенного маленького земного человека. А значит,
и маленький земной человек как ценность абсолютен Ц в конечном счете им
енно к этому выводу движется европейская культура, впервые расцветающа
я в лоне античности.
Правда, нужно отметить и другое. Языческий герой Ц это не вполне человек.
Подлинный герой античности происходит от бессмертных. Вспомним: прямым
и потомками Зевса были Персей и Геракл, Афродита производит на свет Энея,
нимфа Тетис рождает героя Троянской войны Ахиллеса, в конечном счете к Э
олу восходит родословная Одиссея Ц и так далее, и так далее. Но именно эта
, двойственная, природа творящей мировую историю личности и скрывает тай
ну полного противоречий процесса познания движущих сил общественного
развития.
Божественное происхождение героя Ц вот что давала ему власть над обсто
ятельствами. Вспомним и знаменательное: во всей Илиаде один-единственны
й раз упоминается о попытке маленького человека вмешаться в ход событий
. Но и эта слабая попытка кончается позорным поражением: сцена, на которой
царят «великие», Ц не для Терсита. Впрочем, заслуживает внимания и то, ка
к представляет Терсита сам Гомер:

«Все успокоились, тихо в мес
тах учрежденных сидели;
Только Терсит меж безмолвными каркал один, празднословный;

В мыслях вращая всегда непристойные, дерзкие речи,
Вечно искал он царей оскорблять, презирая пристойность,
Все позволяя себе, что казалось смешно для народа.
Муж безобразный, он меж данаев пришел к Илиону;
Был косолап, хромоног; совершенно горбатые сзади
Плечи на персях сходились; глава у него поднималась
Вверх острием, и была лишь редким усеяна пухом.»

Ясно, что такому уродцу Ц не место рядом с теми великими, кто решает судьб
ы городов и народов. Вот и присутствуют рядовые воины на этой сцене тольк
о в роли безмолвных безликих статистов. Отсюда не случайно и то, что вполн
е реальные герои, вроде Александра Македонского или одного из величайши
х мыслителей древности Платона, должны были возводить свою родословную
к богам, чтобы легализовать дарованную им (происхождением, случаем ли, та
лантом?) власть над обстоятельствами.
И вместе с тем именно в мифе о герое античное мировоззрение впервые прео
долевает смеренную покорность смертного перед трансцендентностью мир
а, населенного олимпийцами.
Ведь все эти мифологические герои во многом воспринимаются нами отнюдь
не как существа какой-то иной природы, но как обыкновенные смертные люди.
Подвиги Геракла, победы Персея Ц отнюдь не предопределены. Первоначало
всех великих свершений кроется не в их божественном происхождении, но в
собственной доблести героев. Происхождение же, пусть даже самое высокое
, нисколько не гарантирует их от возможного поражения, и это подтверждае
тся уже тем, что многие из них в конечном счете действительно оказываютс
я побежденными: трагична судьба Геракла, безумие овладевает Беллерофон
том, великий герой Афин Тезей изгнанником скитается на чужбине, страшна
участь Эдипа…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76