Дипломатический церемониал и протокол Ц «дело тонкое», и никакое измен
ение в принятом титуловании высших государственных лиц никогда не прои
сходит без достаточных на то оснований. Ведь пышность титула прямо пропо
рциональна величию той материальной силы, которая в решающий момент спо
ра может быть приведена в действие его носителем, и никому не позволено п
осягать на эту незыблемую пропорцию. Впрочем, это соотношение справедли
во не только в политике, Ц в той или иной форме существующая здесь зависи
мость проявляется в любой сфере человеческого бытия. «Табель о рангах» н
е позволено нарушать никому; лейтенант не вправе именоваться полковник
ом, простой ассистент Ц профессором, а мелкий жулик Ц вором в законе. Поэ
тому когда князь Ц пусть даже и великий Ц вдруг начинает именоваться ц
арем, то чуткое ко всем геральдическим новациям ухо явственно различает
обнаруживающееся здесь изменение геополитического статуса подвластн
ой ему державы. А это обстоятельство уже не может быть игнорировано проф
ессионалом. Словом, свершившаяся перемена могла означать собой только о
дно Ц далеко идущие претензии все еще таинственной для многих Московии
, а значит, должна была повлечь за собой весьма серьезные дипломатически
е последствия.
Новозаявленная претензия на царское достоинство давала возможность ру
сскому государю занять существенно иную позицию в дипломатических сно
шениях со всеми государствами Западной Европы. Ведь великокняжеский ти
тул до того переводили там как «принц» или даже «великий герцог». А значи
т, его носитель не мог восприниматься иерархически равным другим монарх
ам, он стоял на более низшей, нежели королевская, ступени. По воззрениям те
х лет, только римско-германские императоры могли даровать кому бы то ни б
ыло королевское достоинство. Впрочем, это право присвоили себе также и п
апы: известно, что папа прислал королевский венец Даниилу Романовичу Гал
ицкому. По существовавшей тогда классификации короли считались ниже им
ператора, но выше великих герцогов, герцогов и уж тем более князей (имеютс
я в виду «просто» князья, а не «великие», подобно русским), графов, баронов.
Символически все они были подвластны более высокому звену этой единой и
ерархии. Средневековый мир Ц это строго систематизированное и упорядо
ченное образование, нечто вроде пирамиды, каждая ступень которой обязан
а была подчиняться вышестоящей. Из далекой же Московии одновременно с но
вым титулом в дипломатический оборот входило и новое слово «самодержец
», которое категорически исключало любую форму и степень вассалитета.
Сопряженный с абсолютным отрицанием даже символической зависимости от
кого бы то ни было, новый титул устоявшегося лексического аналога в друг
их языках не имел. Поэтому первое время его или совсем не переводили, или
Ц неслыханная вещь Ц переводили как… «император». А вот это уже не могл
о не сказаться и на статусе мало кому в Европе того времени известной дер
жавы: дисциплина слова со времен Рима была одним из определяющих качеств
западного менталитета.
Не составляло большого секрета, что впервые вводимое в оборот поименова
ние шло от Византии. «Царь» Ц это ведь просто усеченная словоформа Цеза
ря.
Правда, Н.М.Карамзин оспаривает это: «Сие имя не есть сокращение латинско
го Caesar, как многие неосновательно думали, но древнее восточное, которое сде
лалось у нас известно по славянскому переводу Библии и давалось императ
орам византийским, а в новейшие времена ханам монгольским, имея на языке
персидском смысл трона или верховной власти; оно заметно также в окончан
ии собственных имен монархов ассирийских и вавилонских: Фаллассар, Набо
нассар и проч.» Но, думается, пришедшее к нам из империи, наследие которой
ассимилировало в себе культуру не одного только Востока, но и дух Запада,
это слово, в смысловой своей ауре, как в капле воды, отразило в себе память
не об одних только ассиро-вавилонских владыках, но и о римских император
ах. Больше того, для основной массы, то есть для тех, кто, в отличие от Карамз
ина, не обладал глубокими филологическими познаниями, оно Ц в первую и, п
ожалуй, единственную очередь Ц вызывало в сознании ассоциации именно с
римским наследием. Поэтому в умах наверное подавляющего большинства эт
о понятие восходит к имени римского консула.
После кончины Цезаря цезарями стали именоваться все властители Рима, эт
о великое имя стало общепризнанной формой утверждения преемственности
его громкой славы, составной частью их державного титула. Но принявшая к
рещение Европа отказывалась не только от языческих богов, но и от язычес
ких же кумиров. Поэтому и в титулование венценосных особ со временем вхо
дит имя уже совсем иного Ц прославившегося на стезе христианизации Евр
опы Ц героя. Имя Карла, основателя Священной Римской империи заменяет с
обой громкое имя Цезаря, и однопорядковое с титулом царя вошедшее в наш л
ексический обиход слово «король» несет в себе отзвук именно его имени. В
изантия же, даже приняв христианство, не порвала со своим прошлым и береж
но хранила все, оставшееся в нем (может быть, именно это обстоятельство вп
оследствии, когда угроза турецкого завоевания вызвала исход греческой
интеллигенции, и сделало возможным Ренессанс, возрождение погребенных
под наслоениями средневековья пластов великой культуры), поэтому имя Це
заря продолжало жить.
Между тем Византия всегда была империей, причем когда-то даже такой, что и
мировое господство не могло быть ей в тягость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76