Но даже в этой, откров
енно бравирующей своим экстремизмом организации были свои «левые»: пар
тия Ленина никогда не была монолитом. Но если такие функционеры, как Зино
вьев и Каменев были «правыми» то позиция Ленина располагалась много лев
ее большевистского «центра». Иными словами, даже в этой, наиболее «левой
» партии Ленин был одним из «самых левых».
Если вдуматься, то даже в период острых разногласий, вызванных мирными п
ереговорами с Германией, позиции Ленина были куда более радикальными, ку
да более «левыми», чем позиции так называемых «левых коммунистов». Лозун
г «защиты отечества» Ц часто вполне дежурная вещь, и даже самая острая п
ропаганда того, что «лучше умереть стоя, чем жить на коленях», не требует о
т человека ни какого-то особого мужества, ни особой решимости. Больше тог
о, лозунги подобного рода куда чаще провозглашаются из-за элементарного
отсутствия гражданского мужества, из простой боязни быть обвиненным в н
едостатке смелости и патриотизма. Поэтому весной 1918 открытое требование (
не то что позорного Ц прямо похабного Ц выражаясь словами самого Ленин
а) мира означало собой значительно больший радикализм, нежели радикализ
м самых воинствующих сторонников войны. Своеобразным критерием здесь м
ожет служить опасность политической смерти: публичное требование «р-р-
революционной» войны в условиях на глазах развертывающейся агрессии н
икогда не сопрягается с риском потери политических очков, самое худшее,
что может случиться здесь, Ц это игра вничью. Безоговорочная же капитул
яция перед вконец зарвавшимся супостатом (особенно если в твоем прошлом
еще не забытое обвинение в платном сотрудничестве с врагом) вполне спосо
бно обернуться не только гражданским самоубийством, но и прямым линчева
нием
Но обратим внимание еще на одно парадоксальное обстоятельство: на своих
, как правило, крайне левых позициях Ленин в самые решительные, поворотны
е моменты истории русской революции оказывался в меньшинстве. Это обсто
ятельство поистине парадоксально. Ведь если личные позиции политическ
ого лидера не опираются на поддержку большинства (или достаточно большо
й группы, способной организационным маневром обеспечить требуемое бол
ьшинство), то устойчивость его как лидера может быть обеспечена либо под
авляющим личным авторитетом, т е. подавляющим нравственным или интеллек
туальным превосходством над всеми своими оппонентами, либо принадлежн
остью к политическому «центру», либо тем и другим одновременно.
Между тем никакого заметного (и уж тем более подавляющего) нравственного
или интеллектуального превосходства над своими товарищами по партии, к
ак мы видели, не было, да и не могло быть; очевидная же принадлежность Лени
на к одному из организационных полюсов, как правило, не находящему (во вся
ком случае вначале) поддержки большинства партийного руководства, дела
ет не то что парадоксальным Ц откровенно загадочным и незыблемость лен
инских позиций в ЦК и сохранение самого ЦК как коллектива единомышленни
ков, не раздираемого центробежными процессами.
Впрочем, загадка остается загадкой лишь до тех пор, пока в стороне от расс
мотрения остается такая тонкая материя, как социальная база партии. До с
их пор речь шла только о партийной интеллигенции, и даже не о ней, а о колич
ественно почти неуловимой ее части, что составляла круг высшего партийн
ого руководства. Но, как и в любой армии, генералитет которой легко уподоб
ляется нулю, не значащему самим собою решительно ничего, но при формиров
ании порядка числа способному, как минимум, удесятерить его, партийный «
генералитет» представляет из себя какую-то величину лишь до той поры, по
ка в его распоряжении находится сила, в известных условиях могущая быть
брошенной на баррикады.
Ленинская партия Ц это, как мы знаем, партия пролетариата. Но что это знач
ит? Отвлечемся на минуту. Это может показаться странным (хотя ничего удив
ительного здесь нет и все объясняется достаточно рациональными основа
ниями), но многие из социальных категорий имеют какой-то свой эмоциональ
ный знак. Так, еще с детства мы привыкали к мысли, что все, тяготеющее к «кра
сной» части общеполитического спектра, Ц хорошо, все «белое» или «кори
чневое» Ц плохо; еще с детства мы привыкали к мысли о том, что «комиссар»
Ц это средоточие всех нравственных добродетелей, а понятие «контррево
люционер» представляет собой простой синоним едва ли не опереточного з
лодея, который и в детстве-то отличался тем, что кусал грудь кормилицы и м
учил кошек. Точно так же и с политическими партиями: стоит нам только услы
шать определение «буржуазная», как тут же рисуется образ какой-то темно
й реакционной силы, которая только тем и озабочена, как бы еще досадить уг
нетенным массам, и наоборот, эпитет «пролетарская» сопрягается со светл
ым началом, что знает «одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть»
Ц счастье трудового народа.
Но попробуем отказаться от такого подсознательного окрашивания социал
ьно-политических категорий в цвета тех или иных нравственных добродете
лей и взглянуть непредвзято на то содержание, которое стоит за ними, Ц и
мы тут же вспомним, что пролетариат образует собой (даже и по сию пору, есл
и спроецировать содержание этой категории на современное понятие рабо
чего класса) далеко не самую развитую и лучшую часть нации.
Мы тут же вспомним, что выразителем национальной совести во все времена,
как правило, выступала интеллигенция Ц лучшая же часть российской инте
ллигенции всегда тяготела к противоположному большевикам полюсу полит
ических сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76