Правд
а, Лжедмитрий I, сумевший, как свидетельствуют современники, завоевать си
мпатии простого народа, как известно, сгинул довольно быстро, но за ним по
тянулась целая череда жадных до абсолютной власти самозванцев. Только л
и сказочная удача отважного Гришки Отрепьева породила всех этих соиска
телей мономаховой шапки? Может быть, правильней сказать, что обильное кр
овопускание, учиненное грозным самодержцем целой нации, вызвало в ней ка
кие-то скрытые генетические сдвиги? Ведь истории, как кажется, любого нар
ода известен феномен самозванства, но где еще на самый трон могли посяга
ть возникающие из ниоткуда плебеи? Родовитая знать, в жилах которой текл
а королевская кровь, Ц это еще куда ни шло, отчаянные командиры лейб-гва
рдейских контингентов, да даже просто пригревшиеся у трона выскочки, вро
де Меншикова, Ц тоже не Бог весть какая невидаль, но вдруг возникающий из
какого-то абсолютного небытия Пугачев? Как видно, исковерканными оказа
лись не только судьбы отдельных русских фамилий, но и судьба целого наро
да. Какая-то грозная необратимая мутация произошла с самим его генотипо
м: нужно было сломаться чему-то очень серьезному, ответственному за форм
ирование менталитета в наследственном аппарате нации, чтобы такое вооб
ще стало возможным…
Был ли и в самом деле, как говорят многие, безумен свирепый русский самоде
ржец?
Многое, очень многое свидетельствует в пользу именно этого предположен
ия. Видно, что-то не так было уже в его генетике. Неполноценным родился его
младший брат (здесь уже приводилось свидетельство современников на это
т счет). Явно выраженным слабоумием страдал унаследовавший царскую влас
ть Федор Иоаннович. Припадками страдал его последний сын Дмитрий (кстати
, именно на эти припадки и будет сделана попытка списать его таинственну
ю, но столь выгодную претенденту на основание новой династии российских
царей смерть). Плохо вяжутся с душевным здоровьем и его собственные деян
ия Ц слишком страшно, слишком кроваво все, что сопрягается с его именем. О
днако с точностью утверждать ничего нельзя. Впрочем, имеет ли это хоть ск
олько-нибудь серьезное значение? Вдумаемся, способно ли душевное расстр
ойство само по себе породить все то, что было содеяно Иоанном? Ведь безуми
е вообще не имеет созидательной силы, оно в состоянии лишь наложить како
й-то свой, пусть даже остро специфический, отпечаток на то, что рождается
в нашем сознании и не более. Оно способно лишь обострить, или, напротив, пр
иглушить что-то. В конечном же счете все создается только и только им. Но е
сли так, то никакой медицинский диагноз решительно не в состоянии снять
личную вину с самого царя. Все то, что было учинено им, лежит на его и только
на его совести. Да ведь и юридическая практика наверное всех народов мир
а, решая вопрос о способности человека нести ответственность за содеянн
ое, как кажется, никогда не подвергала сомнению его личную виновность.
Кстати, если безумие и в самом деле имело место, то это еще вопрос, что имен
но было следствием, а что могло служить его подлинной первопричиной? Цеп
ь ли содеянных кем-то злодеяний оказывается прямым результатом умопоме
шательства, или, напротив, само душевное расстройство Ц суть следствие
неразрешенного конфликта совести и дела? Говоря академическим языком,
Ц конфликта между ориентацией собственных действий и той господствую
щей в каждом социуме системой ценностей, которая впитывается нами еще с
молоком матери. Как правило, мы предрасположены легко соглашаться с перв
ым умозаключением, то есть с тем, что все недостойное нас может быть порож
дено в конечном счете только душевным расстройством, только явной психи
ческой аномалией. (Возможно, и здесь подает свой голос наша неугасимая ве
ра в человеческую нравственность?…)
Но есть ли достаточные основания видеть причину аберрации нравственно
го чувства человека в посылаемом ему безумии? Ведь что бы ни говорилось в
семи теми, кто упрямо отказывается верить в такое начало, как совесть, вро
жденное ли, воспитанное ли обстоятельствами роста нравственное чувств
о человека Ц это слишком серьезная материя, чтобы им можно было пренебр
ечь там, где речь идет о формировании личности или, говоря иным языком, о ф
ормировании нашей души. Едва ли кто в состоянии указать точную меру того
конкретного вклада, который может быть отнесен на счет этой незримой, но
вместе с тем очень властной стихии, но ясно одно Ц без совести нет, да и не
может быть человека. Специально организованные эксперименты показываю
т, впрочем, даже не так Ц доказывают, что даже в состоянии глубокого гипно
за человек не в состоянии переступить через категорические императивы
нравственных запретов. Но, к сожалению, одна только совесть далеко не все
гда в состоянии оградить нас от всего того, что недостойно созданного по
образу Божьему человека. В противном случае никто из нас просто не знал б
ы никаких ее мук; а ведь она платит нам ими именно за насилие над собой. Меж
тем невозможно жить в условиях вечных терзаний, поэтому если насилие над
нею становится угнетающей константой нашего бытия, по-видимому, обязан
ы вступать в действие какие-то защитные компенсаторные механизмы челов
еческой психики. И говорят, что даже самые страшные памятные истории чел
овечества тираны вовсе не были чужды любви и сострадания: обслуживающий
ли персонал, дети ли, собаки Ц но что-то такое обязательно входило в круг
того, где прорывалась и их человечность, неистребимое даже в этих уродах
сочувствие и сострадание живому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76