Но если предают даже близкие, то чем же дышат все далекие, чужие, не св
язанные с ним ни узами родства, ни какими-то особыми нравственными обяза
тельствами?! Словом, вместо любви и веры, как кажется, весь мир обрушивает
на него только одно Ц черную злобу и ненависть.
Чья психика способна выдержать свирепое давление этих враждебных само
й человеческой природе стихий?
Но вдумаемся. Все же есть какая-то, пусть и с трудом уловимая обывательски
м сознанием, но очевидная избранным, разница между тем, как воспринимают
измену простой смертный и тот, кого тайны ли рождения, само ли Небо постав
или над всеми. Сознание ли собственной незначительности, признание ли в
других ничуть не меньших достоинств, чем те, которыми мы оделены сами, как
правило, рефлекторно сдерживают наш ответный порыв и не дают ему перехле
стнуть через запретные для всех барьеры. Между тем подрастающий царь Ц
это совсем не рядовой обыватель, способный потеряться в безликом ряду ка
ких-то серых посредственностей. Свидетельства современников рисуют на
м молодого Иоанна как человека, нисколько не сомневавшегося (и имевшего
вполне достаточные основания не сомневаться) в своей исключительности.
Умный, несомненно сознающий свою одаренность многими талантами, которы
е могли бы выделить из общего ряда любого другого, хорошо образованный и
отнюдь не склонный к духовной праздности, но, напротив, испытывающий нас
тоятельную потребность в постоянном напряжении духа, неутолимую ничем
жажду знаний, он не мог не чувствовать своего превосходства едва ли не на
д всеми, кто окружал его. Добавим же ко всему этому и явственно ощущавшуюс
я каждым Ц и уж тем более так щедро одаренным природой Ц воспреемником
короны тайну харизмы, этого незримого дара богов, ниспосылаемого лишь из
бранным. Ни Карл I, ни несчастный Людовик XVI, как кажется, не знали за собой ни
каких особых талантов, но даже это не помешало им в одиночку противостат
ь самой стихии народного бунта и на открытом суде неопровержимо доказат
ь всему миру, что скрытая магия королевского титула Ц это вовсе не пусто
й звук. Ниспосланное самим Небом достоинство служило им броней, о котору
ю разбивались все аргументы лучших юристов мятежных наций. Формальный п
риговор и тому и другому, скорее, был своеобразной распиской судей в собс
твенной несостоятельности. (Столетия спустя, хорошо знавшие историю вож
ди другой революции откажутся от самой мысли об открытом суде, и вся импе
раторская семья будет умерщвлена тайно.) Русский же царь масштабом своей
личности значительно превосходил их обоих. Таким образом, ни о признани
и за кем-то другим качеств, способных поставить того рядом с ним, ни (тем бо
лее) о согласии с собственной посредственностью, здесь не могло быть ник
акой речи. А значит, и измена лично ему, Иоанну, Ц это совсем не то, что изме
на кому бы то ни было другому. Тяжесть вины в этом случае возводилась в сте
пень математической бесконечности.
Так как же должны были отозваться в его сердце все эти события? Что еще, кр
оме желания мстить и мстить этому враждебному, источавшему смертельную
угрозу и непреходящую ненависть окружению, могло родиться в душе лишенн
ого родительской защиты озлобленного маленького затравленного зверен
ыша, который подрастал в великокняжеских палатах?
Рассказывают, что медики, изучавшие трагические последствия ленинград
ской блокады, обнаружили, что в теле человека, пережившего голод, происхо
дят необратимые соматические изменения: заметно сокращался объем мног
их жизненно важных внутренних органов и казалось, организм в поисках ком
пенсации «проедал» самого себя. Хронический дефицит любви, стойкое отсу
тствие эмоционального консонанса способно вызвать, как кажется, столь ж
е необратимые изменения, правда, теперь уже не в органических тканях, из к
оторых слагается человеческая плоть, но в куда более тонких материях, фо
рмирующих нашу душу.
Только любовь способна переплавляться в ответственность, только жертв
ы, когда-то принесенные нам, делают нас нравственно обязанными миру, в кот
ором мы появляемся на свет. Но если так, то почему не может быть справедлив
ым обратный постулат о том, что исходящая от этого мира ненависть должна
освобождать от всех нравственных обязательств по отношению к нему?
И вот свидетельство очевидца: «А когда начал он подрастать, лет в двенадц
ать, Ц пишет в упоминавшейся здесь «Истории о великом князе Московском
» Андрей Курбский, Ц начал сначала проливать кровь животных, швыряя их с
большой высоты Ц с крылец или теремов… а воспитатели льстили ему, позво
ляли это, расхваливали его, на свою беду научая ребенка. Когда же стало ему
лет пятнадцать и больше, тогда начал он и людей бросать и, собрав вокруг с
ебя толпы молодежи из детей и родственников названных сенаторов, стал ра
зъезжать с ними на конях по улицам и площадям, скача повсюду и носясь небл
агопристойно, бить и грабить простых людей, мужчин и женщин.»
«Немного погодя, Ц продолжает свои обличения изменивший царю князь, Ц
он уже сам приказал убить другого благородного князя по имени Андрей Шуй
ский, из рода суздальских князей. Года через два после этого убил он трех б
лагородных людей: одного близкого своего родственника, князя Ивана Кубе
нского, родившегося от сестры его отца и бывшего у его отца великим земск
им маршалом. Был он из рода князей смоленских и ярославских, очень умный и
тихий человек пожилого уже возраста. Вместе с ним были убиты знатные Фед
ор и Василий Воронцовы, происходившие из немцев, из рода имперских князе
й.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76