Я ведь так и не знала, кто он такой и как его зовут. Время от времени
он брал мою руку и, хоть я невольно морщилась, сжимал ее в своей. Это была не
угроза, а выражение солидарности, жест собрата по несчастью, просьба о по
ддержке. Мы пустились в плавание по волнам его жизни, и это пожатие было вр
оде глотка спиртного для бодрости перед трудной дорогой. Он рассказал, к
ак застряла машина в горах, как пришло спасение, и продолжал так:

Осторожный стервятник

Мы приближались к дому, зажатые на переднем сиденье «рейндж-ровера», и то
лько дивились сноровке водителя, который безошибочно вел машину сквозь
метель. Я все думал, что же это за странный хозяин и почему он сначала проя
вил такую подозрительность, а теперь готов оказать нам гостеприимство. Н
и я, ни Элен даже не представляли себе, что нас ожидало. Но здесь я должен пр
ерваться и рассказать вам о том, как я познакомился с моей спутницей.
Так вот, зовут меня Бенжамен, Бенжамен Толон, это имя мне дали не иначе в на
смешку, если учесть, как потрепала меня жизнь
Benjamin Ц любимец,
баловень судьбы (фр.).
. Я с детства отмечен печатью вырождения, я и на свет появился старым
и усталым, как будто принадлежу к вымирающей породе. Мне сейчас тридцать
восемь, а выгляжу я на все пятьдесят. Во мне скрыт труп, он разъедает меня и
знутри и растет за мой счет. С ранних лет я мечтал: вот бы найти такого торг
овца, у которого можно покупать время порциями, чтобы замедлить разрушен
ие. Седина припорошила мою голову еще в колыбели да так с тех пор и осталас
ь.
Скромный провинциал из Центральной Франции, младший сын в небогатой сем
ье, все детство я прожил в болоте смертной скуки. Когда мне стукнуло шестн
адцать, я сбежал в Париж, полный решимости порвать со своей средой. Я приех
ал в столицу сентябрьским днем; на каждом перекрестке меня ослепляли шик
арные дома и нарядная публика, опьяняли запахи богатства и свободы. В тот
день я поклялся себе, что ноги моей больше не будет в городке Т. Ц отец слу
жил там по земельному ведомству, Ц где бездарно пропала моя юность. Я про
клинал ограниченность своих родителей и всех предков, чьим единственны
м чаянием из поколения в поколение было подняться по социальной лестниц
е хоть на одну ступеньку. Один в Париже, без гроша в кармане, я мечтал найти
новую семью, которая в утешение за годы, прожитые в старой, открыла бы пере
до мной блестящие перспективы.
Но обольщался я недолго: столица оказалась мне не по зубам. Ни силой, ни ин
теллектом я не мог покорить ее. Ни одна из ролей, отведенных в нашем общест
ве беднякам Ц холуя, хулигана или бунтаря, Ц мне не подходила. У меня был
а только одна страсть Ц книга, единственные мои союзники в борьбе со вре
менем. Людям я предпочитаю книги: они уже написаны, их открываешь и закрыв
аешь, когда хочется. Ведь к человеку никогда не знаешь, как подступиться, е
го не отложишь и не уберешь на полку. С грехом пополам сдав экзамены, я зас
ел за изучение литературы и получил возможность сравнить себя с писател
ями, подавившими меня своим талантом, Ц таков был главный результат мои
х занятий. Ценой неимоверных усилий и всяческих уловок я получил-таки ди
плом, но до степени не дотянул. Сохранив с юности допотопное благоговени
е перед печатным словом, я жаждал писательской славы, а между тем мне нече
го было сказать, я не имел за душой даже маленького дарования, которое мог
бы развить. Но я твердо решил, что никогда не вернусь в глухомань, где так д
олго прозябал, и изо всех сил цеплялся за Париж. Не год и не два перебивалс
я чем придется: был официантом в дешевых забегаловках, посыльным, Дедом М
орозом в больших магазинах. Возил паралитиков в инвалидных креслах, дава
л уроки грамматики и английского тупицам и непоседам, которые зевали, ст
оило мне открыть рот. Читал газеты старикам и старухам в богадельнях, мы с
ними обсуждали новости, и я всегда разделял их мнения. Одна пенсионерка, б
ывшая служащая Министерства связи и большая любительница путешествий,
платила мне за то, что каждый вечер ровно в шесть я приходил кормить и прич
есывать ее кота. Я должен был ставить для него определенную музыку Ц «Ше
херазаду» Римского-Корсакова и, закутавшись в покрывало, исполнять неск
олько танцевальных па. Только после этого котяра, благосклонно мурлыча,
соглашался съесть свой ужин.
Еще мне поручали выгуливать собак. В иные дня случалось выводить по четы
ре-пять псин за раз. Вся эта свора тявкала, рвалась с поводка и оставляла н
а своем пути пахучие метки. Часто я присаживался на скамью, чтобы прочест
ь им новеллу или стихи собственного сочинения: Если они виляли хвостами
и лизали мне руку Ц это был хороший признак. Вообще-то по большей части о
ни грызлись, обнюхивались, залезали друг на друга и спаривались на потех
у окрестной детворе. В этом плане мы ничем не лучше собак, просто они делаю
т у всех на глазах то, чем мы занимаемся тайком, и у них, по крайней мере, ест
ь оправдание: они Ц животные.
Жил я в XIX округе, на восьмом этаже обшарпанного дома, где снимал каморку по
д самой крышей, без душа и с туалетом в коридоре. Позволил себе только одну
роскошь Ц телевизор, смотрел его по нескольку часов в день и даже разори
лся на кабельное телевидение. Я глотал все передачи подряд, фильмы, сериа
лы, перескакивал с одного канала на другой, боясь что-нибудь, пропустить,
и так до поздней ночи. Тогда же я нашел свою стезю. Один из моих собачников,
увидев меня за чтением, решил, что я имею какое-никакое образование, и под
елился со мной своей проблемой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77