Я был один на один с непрестанным мерным скрежетом, я сб
ился с дыхания, торопливо глотая застоявшийся зловонный воздух, не мог т
олком выдохнуть, сердце зачастило. Я присел на тощий тюфяк, торчавшие из н
его соломинки искололи мне все ляжки. В углу я разглядел маленький душ и с
амый примитивный туалет. Смотреть на часы не решался: чего доброго, поста
рею в одночасье. Я стал звать на помощь и даже не слышал собственного голо
са, в этих совершенно непроницаемых стенах он тонул, как в колодце. Время о
т времени тонкий дребезжащий звук будто рассекал воздух. По моему лицу с
труился пот, хотя температура здесь была минусовая. Это подземелье предс
тавляло собой каменный мешок, что-то вроде воздушного пузыря в толще гор.

Мало-помалу мною овладевала паника. Рассудок накрыло волной, я барахтал
ся и тонул, теряя всякую способность мыслить здраво и вообще соображать.
Вдруг схватило живот. Я едва успел спустить штаны и Ц не до стыда уж было
Ц опорожнил взбунтовавшийся кишечник прямо на пол. Потом отполз в проти
воположный угол карцера, чтобы по возможности не нюхать собственную вон
ь. Я злился на себя Ц лучше бы принял их условия, Ц а еще пуще злился на Эл
ен. В конце концов, все случилось из-за нее: нечего было заигрывать со стар
иком, понятно, что его благоверная приревновала. Я лежал без сил, грязный,
мерзкий, зажимал уши, чтобы не слышать, как бегут стрелки, пытался спрятат
ься от сорвавшегося с цепи времени, чувствуя, как оно пожирает меня изнут
ри и превращает до срока в дряхлую развалину. Я был сломлен. Сдался сразу,
понятий чести, совести, достоинства для меня больше не существовало. Все,
что угодно, лишь бы не гнить в этой дыре.
Прошло, наверно, много времени, и вот наконец лязгнул, открываясь, замок. Л
уч фонарика скользнул по стене к полу, кто-то шмыгнул носом, принюхиваясь
. Я узнал его сразу и прямо на четвереньках кинулся к своему спасителю.
Ц Месье Стейнер, выпустите меня отсюда, пожалуйста! Я на все согласен.
Я стоял перед ним на коленях, и от меня нестерпимо воняло.
Ц Мне так неудобно… Ц пробормотал я, кивнув на свои штаны.
Стейнер, стоя на пороге, пошарил лучом фонарика по стенам, затем осветил ч
асы.
Ц Всякий раз, когда я спускаюсь сюда, у меня такое же чувство, как в детств
е, Ц будто меня хоронят заживо. Я понимаю, как тебе страшно.
От его неожиданного «ты» и сочувственного тона я чуть не прослезился.
Ц Они перегнули палку, не стоило тебя так сурово наказывать. Но ты уж не о
бессудь, их тоже можно понять. Франческа и так вся на нервах: ей от твоей Эл
ен крепко досталось, это, скажу я тебе, та еще штучка. Да еще наша старая рас
пря опять на днях всплыла: почему-де в «Сухоцвете» не бывает мальчиков-кр
асавчиков. Франческа злится, говорит, это дискриминация. Но юноши-то поси
льнее девушек, их и похищать не так легко, и охранять труднее. С этим надо б
удет что-то делать… Ну, и ты еще вывел ее из себя, надо же Ц с ног сшиб.
Ц Я… я не хотел.
Ц Ладно, замяли. Вот тебе наш план: ты сейчас же уедешь с Раймоном. Будешь д
елать в точности все, что он скажет. Запомни: привезешь трех девушек Ц пол
учишь Элен.
Ц Трех девушек? Да, но… но почему трех?
У него вырвался короткий грудной смешок.
Ц Потому что твоя Элен стоит трех, и вообще наше решение не обсуждается.
Все, пошли.
Обратный путь оказался значительно короче (подозреваю, что Раймон нароч
но водил меня кругами по одним и тем же коридорам, чтобы сильнее напугать
). Стейнер был настолько деликатен, что даже не упомянул о случившейся со м
ной неприятности. В туалетной комнате у лестницы я принял душ. Хозяин дал
мне чистую одежду, сам принес все из моего чемодана. Он, так сказать, взял м
еня под крыло. Под горячими струями я успокоился, озноб прошел. Но самое тя
жкое испытание было еще впереди: сказать все Элен. Раймон поднялся со мно
й наверх, повернул ключ в замке, впустил меня и запер за мной дверь. Мне дал
и десять минут, чтобы попрощаться.
Сердце у меня так и упало, едва я переступил порог. Зрелище было кошмарное
: по комнате будто смерч пронесся, простыни и одеяла сброшены с кровати, ст
ол и стулья опрокинуты, отопительная труба помята, все наши туалетные пр
инадлежности раскиданы по полу. Два стекла в окне разбиты, остальные в тр
ещинах. Над всем этим погромом стоял тошнотворно густой запах духов. По к
овру блестками были рассыпаны осколки. Элен сидела съежившись в углу и в
схлипывала. На подбородке у нее запеклась кровь. Лицо заострилось, побел
ело и сморщилось, как подсыхающая простыня. Она вскочила и бросилась мне
на шею.
Ц Бенжамен, любимый, бедный мой, они хоть ничего тебе не сделали?
Знакомый мне нервный тик опять подергивал ее лицо, и с него словно осыпал
ась вечно озадачивавшая меня юность. Губы оттопырились, рот перекосился
. Жуткое дело: я уже видел не ее, такую, как есть, а тот портрет, что набросал С
тейнер. Вымышленное лицо съело реальное. У всех у нас так: последнее облич
ье заслоняет все прежние. Я рассказал ей обо всем, что произошло после обе
да, и о тайне «Сухоцвета», ничего не скрыл и даже сгустил краски. Она все по
вторяла: не может быть, это немыслимо. Наконец я дошел до сделки, выложил у
словия и, набравшись духу, признался, что дал согласие. Она сперва подумал
а, что я блефовал.
Ц Ты правильно сделал, милый, хоть время выиграл, нелегко тебе пришлось,
бедненький! Но ты ведь останешься со мной, правда?
Вот так вопрос после всех ужасов, которые я ей тут расписывал, Ц меня это
просто доконало. Я покачал головой: выбора нет, если я не подчинюсь, пиши п
ропало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77