Даже в дорогом отеле мы бы не получили такой отмен
ной комнаты.
Как я и опасался, Элен была чересчур возбуждена. Наше приключение и цвети
стые комплименты Стейнера раззадорили ее. Едва закрылась за Раймоном дв
ерь, как она прижалась ко мне, будто в томном танце, стараясь поймать мои г
убы. Вечная история: я шарахался от ее авансов, пугаясь их, и недоумевал, по
чему столь утонченное существо позволяет себе так распускаться. Она под
толкнула меня к кровати и опрокинула навзничь на перину.
Ц Элен, не сходи с ума, только не здесь, нас же услышат!
Довод был неудачный: ведь именно перспектива быть подслушанной или даже
застигнутой посторонними возбуждала ее.
Тогда я предпринял отвлекающий маневр.
Ц Ты не находишь, что я неважно выгляжу? По-моему, я постарел.
Ц Да, ужасно, я просто не решалась тебе сказать. Поцелуй меня скорее, а то е
ще подумают, что ты мой папа!
Рука ее скользнула вниз по моим брюкам.
Ц О, я вижу, папочка у нас еще слаб.
Это было сильнее меня: всей душой я отвергал саму мысль о совокуплении, но
моя плоть неизменно голосовала «за». Я попробовал обуздать эрекцию, мысл
енно переводя швейцарские франки во французские и затем в доллары. Элен
в постели бывала то хищницей, то голубкой: в первом случае царапалась и ку
салась, во втором была приторно-томной и медлительной. В ту ночь в ней взы
грала страсть. Она забилась в долгом, как церковная проповедь, оргазме, ко
рчилась на подушке, словно платила своим исступлением нашему престарел
ому Казанове за гостеприимство. Не будь наслаждение у мужчины так очевид
но, я бы симулировал его, лишь бы избежать. Потом я смотрел на капельки сво
его семени, стекавшие по ногам Элен, на исторгнутую мною молочно-белую вл
агу, мою силу и молодость, растраченные впустую, и гнев обуял меня. Из-за не
е я скоро превращусь в развалину!
Едва успев утолить свою похоть, моя милая вскочила и, совершенно голая по
среди жарко натопленной комнаты, принялась высмеивать хозяев. Тайком от
всех она записала все наши разговоры на диктофон и теперь дала мне просл
ушать пленку. Покатываясь от хохота, она сыграла ужин в лицах, изобразила,
как Стейнер, «распустивший слюни дедок», копошился под столом в своей ши
ринке, распространяясь о Востоке; как Раймон, «карлик, недоносок», стучал
по яйцу; не пощадила и меня, объевшегося и уснувшего за столом, не пощадила
и самое себя со своей болтовней и льстивыми восторгами. Выпячивая попку,
которая круглела над ляжками, точно второе лицо, взиравшее на мир единст
венным глазом, Элен приплясывала, выделывала немыслимые па. Пародия у не
е получилась на диво виртуозная, и я не мог не рассмеяться, хотя мне было ч
уточку неловко за ее неблагодарность и двуличность. Прыснув в последний
раз, она повалилась на наше ложе.
Ц Какой кошмар Ц сидеть безвылазно в этой дыре, в глухомани. А дом-то, ну
что за безобразие Ц какая-то помесь домика семи гномов с борделем!
Я был потрясен: лично мне дом показался очень красивым. Стало быть, моему в
кусу нельзя доверять! Неужели я так ничему и не научился?
Ц И этот Стейнер, надо же так застрять в прошлом, мумия, да и только! Хуже н
ет этих старых пердунов Ц не могут забыть свой шестьдесят восьмой год и
ничего другого знать не хотят.
Я хотел было возразить, но Элен, переплетя свои ноги с моими, мгновенно усн
ула. Я надел на нее пижамную куртку, укрыл периной, поцеловал в плечо. Она у
лыбнулась мне сквозь сон, улыбка была ласковая, полная нежности. Если бы т
олько она не доставала меня своим либидо, как все было бы прекрасно!
Среди ночи я проснулся весь в поту, сердце колотилось, желудок крутило: зр
я я так много пил и ел. Мне послышалось, будто где-то тренькал звонок, тарах
тел мотор, хлопали двери. Я зажег свет, зная, что Элен все равно будет спать
как убитая. На подушке остались мои волосы, я пересчитал их. Потом в ванной
долго разглядывал себя в увеличительном зеркале; в таком каждая пора на
коже выглядит кратером, а каждый волосок Ц длинной пикой. Потери были на
лицо, и немалые. Я побледнел, осунулся; желтоватая кожа кругами обтянула г
лаза, мышцы дряблые, по подбородку сбегала трещинка, как будто время шало
вливо царапнуло меня своей тросточкой. Да еще морщинка, та морщинка в уго
лке левого глаза никуда не делась. И это я возвращался с курорта! Меня несл
о к другому берегу. Годы накатывали на меня нескончаемым приливом, разру
шали миллиметр за миллиметром. Как бы мне хотелось быть таким гладким, чт
обы зеркала заглядывались в меня, а не я в них. Я ощупывал себя, пытаясь опр
еделить, много ли от меня осталось, и силясь остановить разрушение моих ч
ерт, которые осыпались повсюду, как песок. Я созерцал картину стремитель
ного разрушения, и меня брала оторопь. В тридцать семь лет я чувствовал се
бя конченым человеком!

Под снежным саваном

Наутро нас разбудил скрежет лопаты за окном. Ярко светило солнце. Зрелищ
е из нашей комнаты открывалось столь же сказочное, сколь и печальное. Дом,
затерянный в еловом лесу, стоял, прислонившись к утесу Ц каменной плите
высотой в добрую сотню метров, вдали виднелись вершины Альп Ц они обозн
ачали стены нашей тюрьмы. Куда ни глянь, глаз различал только белизну во в
сем многообразии оттенков. Мороз придавал пейзажу какую-то кристальную
чистоту; на деревьях выросли снежные бороды, на водостоках Ц белые носы.
Сосульки сверкали на ветвях, словно огни святого Эльма. Снег искрился, ег
о блеск слепил глаза казалось, будто вся земля присыпана битым стеклом. О
т этой идиллической картинки мне стало страшновато, и я порадовался, что
скоро ступлю на парижский асфальт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77