Готов поклясться, что о
н плакал. Я почувствовал душок, витавший над этой парочкой, Ц пахло крахо
м. Стейнер поднял руку, простер ее над городом Ц рука была усеяна старчес
кой гречкой, такие пятна еще зовут «кладбищенскими». Он указывал на толп
у внизу: люди гуляли, переговаривались, смеялись, радовались солнышку. Из
соседнего дома доносилась старая джазовая мелодия вперемешку с крикам
и торговцев, автомобильными гудками, и вся эта какофония рассыпалась вих
рем веселых нот.
Ц Смотрите, Бенжамен, они повсюду, они вылезают изо всех щелей, словно кр
ысы. Потоп, потоп, вот что это такое! Я хотел стереть юность с лица земли, как
стирают помарку с листа. Но она накрыла меня с головой, я тону.
В уличном гомоне отчетливо прозвенел на высокой ноте девичий смех, эхом
отразился от оконных стекол, и невыносимой свежестью повеяло в этой похо
жей на мертвецкую комнате. И слуга, и господин втянули головы в плечи, будт
о по ним дали автоматной очередью. На улице, как на сцене, они воочию узрел
и свое поражение. Куда девалась вся их заносчивость, теперь им было все ра
вно, пусть их увидят такими, какие они есть: ископаемые бунтари, ни на что у
же не способные, коалиция, тоже мне Ц перекисший, как уксус, донжуан, куми
р недоумка и подкаблучник престарелой кокетки, захлебывающейся собств
енным ядом. Великий мистификатор получил нокаут.
У меня было тяжело на душе. Немного погодя я вышел купить кое-что в аптеку.
Они отпустили меня одного, слова не сказали Ц еще неделю назад такого и п
редставить было невозможно. На улице гремела музыка в киосках звукозапи
си; я миновал мясную лавку, газетный ларек. Стоило мне только зайти в телеф
онную будку, набрать 17 Ц номер полиции Ц и все было бы кончено. Я побродил
немного, прохожие толкали меня. Выпил в баре минеральной воды, потом, почу
вствовав, что на свободе мне непривычно и неуютно, вернулся домой. Раймон
и Стейнер так и сидели живой картиной в раме окна, даже с места не сдвинули
сь. Их ноги стояли в солнечной лужице. Лицо хозяина подергивал тик Ц в точ
ности как, бывало, лицо Элен.
Десять дней спустя мы с Раймоном отбыли из Парижа в Юра. Стейнер уехал ран
ьше.

Устья юности

Стояла теплая, солнечная погода. Было 1 июня. Великий день настал. А настро
ение у меня было хуже некуда. Самочувствие тоже. Я опять старел и прислуши
вался к себе с тревогой тяжело больного. Лицо у меня шелушилось, на скулах
и крыльях носа звездочками лопались сосуды. В уголке рта залегла горькая
складка. Лысина ширилась во все стороны, расплывалась, как пятно сырости
на стене. А я больше не мог даже пожаловаться Раймону. После той взбучки Ц
после того, как я его «заложил», былая задушевность приказала долго жить.
Права на почтительное обращение «месье» я лишился. Кончилась игра в верн
ого слугу. Губа у него еще была вздута, щеки в синяках, глаз заплыл; от него п
ахло мылом. Всю дорогу Ц выехали мы в шесть Ц я сидел с несчастным видом,
надеясь, что он обратит на это внимание. Он как воды в рот набрал, наконец, н
е выдержав, я сам спросил:
Ц Раймон, как я выгляжу? Вы не находите, что я болен?
Даже не повернув ко мне головы, он буркнул:
Ц Да вы всегда выглядите больным.
Я обиделся: что за бесцеремонность, в самом деле!
Ц Но сегодня не хуже, чем всегда?
Он, не отрываясь, смотрел на дорогу.
Ц Извиняюсь, я не врач.
И, как бы давая понять, что разговор окончен, Раймон водрузил на нос темные
очки. Так я и терзался неизвестностью, перебирая свои симптомы Ц вдруг у
меня что-то серьезное? Скорей бы увидеться с Элен, уж она-то внесет ясност
ь. Раньше ее диагнозы почти всегда были верны. Я представлял себе, как сего
дня, впервые за три месяца, мы с ней наконец уснем в одной постели. Стейнер
и его супруга назначили нам встречу в итальянском ресторане на берегу оз
ера, на полпути между Женевой и Лозанной, близ деревни под названием Копп
ет: Элен мне обещали вернуть сегодня же, но прежде они хотели угостить мен
я роскошным обедом в награду, так сказать, за беспорочную службу. Я был тро
нут. Мы сели за столик в саду, в тени большого бука, над самой водой. Я заказа
л лучшие фирменные блюда, озерную форель под соусом из черных трюфелей, н
о что толку Ц все равно не мог проглотить ни кусочка. Сотрапезники мои вс
е трое сияли улыбками; судя по всему, проступок Раймона был забыт. Даже вра
ждебность слуги, еще обиженного на меня, растворилась в радужном настрое
нии хозяев. За десертом Стейнер Ц он вообще был в ударе Ц поднял тост:
Ц За нашего верного Бенжамена и его скорое воссоединение с прекрасной
Элен!
Наверно, я в эту минуту скривился, потому что Стейнер посмотрел на меня с т
ревогой:
Ц Что с вами, Бенжамен? Вам нехорошо? Теперь уже все трое обеспокоенно ус
тавились на меня.
Ц Может, вы, чего доброго, грипп подцепили? Ц предположила Франческа.
Ц Это от волнения, его ведь ждет встреча с нареченной, Ц решил Стейнер.

От их участливых слов я вконец перепугался. Бросился в туалет посмотреть
ся в зеркало и опять убедился, что старик, глядевший на меня, Ц это я. Я был
как стекло, которое озорники забавы ради испещрили надписями. Озорником
в данном случае оказалось время. А все надписи, запечатленные на моей кож
е, говорили, даже кричали одно: поздно, уже слишком поздно, а ты и не заметил
! Лицо было как жеваное, хотелось прогладить его утюгом, чтобы привести в б
ожеский вид. Вот если бы иметь запасное лицо и надевать его, когда нам быва
ет плохо! Мне стало жутко: словно день, иду на убыль, и это сейчас-то, на поро
ге лета!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77