По понятным причинам т
роица только на мызе могла собраться в полном составе. Супругов я не виде
л два месяца и рад был бы еще век не видеть. Они в одночасье лишили меня при
вилегированного положения, к которому я привык при Раймоне. Теперь я зав
тракал, обедал и ужинал вместе с хозяевами в большой комнате; обстановка
была напряженная, то и дело повисали тягостные паузы, особенно в присутс
твии Франчески. Она было потребовала, чтобы я прислуживал за столом и бег
ал по магазинам, но Стейнер нанял на время приходящую прислугу.
Я попытался вновь сойтись с хозяином «Сухоцвета». Он был внешне приветли
в со мной, но и только. Нет, он, конечно, был очень мил, привез мне два снимка Э
лен Ц я убедился, что она вполне здорова, только немного расплылась. В Пар
иже он изменился, стал на диво бодр и жаден до жизни. Как-то раз мы шли вмест
е по улице; я заговорил о своем романе, он слушал вполуха: его больше заним
али женские формы, которые ваял ветер, облепляя тела платьями и блузками.
Он был возбужден, я это чувствовал; глаза его поблескивали не гневно, но ал
чно, в них читалось желание ринуться очертя голову в бой. Он зарился на все
эти спелые, налитые соком плоды. Если пустить лиса в курятник, у него, поня
тное дело, слюнки потекут, даже если лис дал зарок не есть курятины. Меня э
то покоробило, о чем я не преминул сказать ему.
Ц Бога ради, только не это! Ц осадил он меня. Ц Не хватало мне третьего ф
арисея!
Решительно, из всего трио я мог рассчитывать только на Раймона!
Итак, мы отобрали шесть «экземпляров»; теперь три предстояло отсеять. Ст
ейнер с супругой взяли напрокат малолитражку с темными стеклами, и мы «в
одили» наши объекты по очереди целый день напролет. Поджидали каждую утр
ом возле ее дома и сидели у нее на хвосте, куда бы она ни пошла, до вечера, а е
сли она ужинала в ресторане Ц то и до ночи. Жером, с трудом втиснувшись на
переднее сиденье, вел машину, Франческа не сводила с «клиентки» по-рачьи
выпученных глаз, а я снимал на видеокамеру. Вечером командирша, тщательн
ейшим образом изучив каждый кадр, выносила приговор на манер римских имп
ераторов, только наоборот: опущенный вниз большой палец означал, что дев
ушка помилована, поднятый вверх Ц обречена. Я так толком и не понял, каким
и критериями руководствовались хозяева. У них существовала своеобразн
ая табель о рангах: были чаровницы-однодневки, звездочки ярко вспыхиваю
щие и быстро гаснущие, а были красавицы на все времена. Стейнерам не подхо
дили лица с обложек модных журналов Ц ведь мода капризна, Ц они отверга
ли стандартные прелести, будто сошедшие с заводского конвейера, бракова
ли и размалеванных милашек, уже скрывающих под косметикой пометы времен
и. Когда осталось три достойнейшие Ц прочие оказались недостаточно хор
оши, Ц Стейнер с Франческой устроили судилище.
Ареопаг заседал в гостиной с наглухо задернутыми шторами. Досье хозяева
изучили досконально и теперь, демонстрируя видеозаписи и диапозитивы, п
одробно излагали биографию каждой подсудимой. Суду надлежало быть бесп
ристрастным, даже если вердикт был заранее известен. В обвинительных зак
лючениях, составленных в результате кропотливой работы, неизменно фигу
рировали «особо тяжкие преступления» Ц ослепительная, изысканная, уто
нченная внешность. Я понял: эти осквернители были не чем иным, как обманут
ыми в лучших чувствах обожателями, они бичевали прелести и чары, круживш
ие им голову. Надо было видеть, как они ахали, глядя на свои будущие жертвы,
Ц так родители умиляются первым шагам ребенка. Три дня кряду они разыгр
ывали Ц без зрителей, для собственного удовольствия и себе в назидание
Ц спектакль по сценарию, известному мне до мельчайших подробностей: мат
ериал-то собирал я. Действо, на котором я присутствовал, было чем-то вроде
черной мессы, посвященной красоте человеческого тела. Они подолгу изуча
ли многократно увеличенную округлость щечки, изгиб шеи, рельеф затылка,
пушок на коже. Демонстрируя заурядных родителей, удивлялись, как «несрав
ненная роза могла взрасти на навозной куче». Судьи не выказывали ни мале
йшей враждебности по отношению к этим девушкам Ц они жалели их. У них бол
ела душа за бедняжек, они заранее мучились мукой, которую готовили для бу
дущих пленниц. Вот уж поистине, кого люблю, того и бью: потому красавицы и д
олжны быть принесены в жертву, что достойны фимиама. Панегирик был однов
ременно обвинительной речью. Ничто не могло заставить их отказаться от з
адуманного. То было не просто утоление низменных страстей Ц они мнили с
ебя карающим мечом Фемиды, холодно вершащей свой непредвзятый суд. И ни о
дна из трепетных ланей, взятых под прицел, даже не подозревала, что где-то
в обыкновенной парижской квартире гнусная парочка уже предъявила ей об
винение и готовит страшную казнь.
По делу первой подсудимой выступил Жером Стейнер, с наслаждением тасуя к
олоду снимков Ц гарем, да и только. Звали ее Клео Ладевска, возраст Ц 22 год
а, рост Ц 175 см. Полька по происхождению, блондинка с длинными мускулистым
и ногами, Клео отвечала самым строгим классическим канонам. Она была бож
ественна Ц даже я, равнодушный к таким вещам, это понимал; лик мадонны, се
ро-зеленые миндалевидные глаза, белоснежная, без единого изъяна кожа. С к
акой стороны ни посмотри, она походила на редкостную драгоценность из ба
рхатного футляра; все в ней выдавало породу. Я помнил Клео: мы с Раймоном з
асекли ее в марте в Люксембургском саду. Эта девушка с незаурядными данн
ыми прозябала в какой-то архитектурной конторе и, по словам Стейнера, стр
адала от неуверенности в себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77