при виде такого великодушия у нас отлегло от сердца. Мы были совсем ра
збиты: к физической усталости добавилось еще и унижение. Наша попытка к б
егству с позором провалилась, чудо еще, что хозяева не держали на нас зла.
Я подумал, что надо бы из Парижа послать им цветы, чтобы хоть как-то извини
ться: все-таки наше поведение ни в какие ворота не лезло.
Раймон сновал по дому бесшумно, как кот, мы не слышали его шагов, а он появл
ялся откуда ни возьмись, да так проворно, прямо вездесущий какой-то; этот
трудяга суетился, бегал вверх и вниз по лестнице то за солью, то за горячей
водой, приносил нам масло, поджаренный хлеб, как самым дорогим гостям. Эле
н, видно, хотелось отыграться на нем за наши незадачи: ей то и дело чего-то н
е хватало, и коротышка поспешал, не выказывая ни малейшего раздражения. Я
знал, что он, уж конечно, получит от нее чаевые Ц это было в ее обычае, дай Б
ог, чтобы она не переусердствовала в своей щедрости. Около половины трет
ьего, когда мы, покончив с едой, маленькими глоточками потягивали восхит
ительный кофе, дом вдруг ожил, послышались шаги. Раймон заглянул к нам и ск
азал, что они со Стейнерами едут за покупками в город, вернутся только веч
ером. Через час или два приедет механик с машиной. Он попросил нас хорошен
ько запереть дверь, а ключ оставить под ковриком и пожелал счастливого п
ути. Я готов был расцеловать его на радостях.
Очень скоро вся троица покинула дом, и «рейндж-ровер» укатил в облако сне
жной пыли. Машина Стейнерши стояла в гараже. Мы с Элен остались одни. Она р
ешила вздремнуть, Ц нам еще предстояло шесть часов пути до Парижа. А мне
почему-то спать больше не хотелось. В отсутствие хозяев у меня возникло к
акое-то странное ощущение свободы. Однако же они были на диво доверчивы
Ц оставили нас в доме без надзора, и это после того, как мы их так грубо оск
орбили. Я спустился на первый этаж; ступеньки скрипели и трещали, но меня э
то больше не волновало. Только тиканье больших стенных часов да булькань
е воды в трубах нарушали тишину. Я чувствовал себя как ребенок, пренебрег
ший запретами взрослых и знающий, что ему за это ничего не будет. В гостино
й полюбовался расставленными на полочках безделушками из слоновой кос
ти Ц стоили они, должно быть, целое состояние. Потом снял трубку телефона
и услышал гудок, но, когда набрал наш парижский номер, механический голос
сообщил мне, что линия неисправна. Я маялся от безделья и не то чтобы искал
что-то конкретное, во мне все было интересно.
Сам не зная как, я забрел на второй этаж и оказался перед спальнями Жерома
и Франчески, расположенными в противоположном крыле дома, Ц Раймон вче
ра показал мне их мельком. Я на цыпочках проскользнул в комнату мадам Сте
йнер. Скудостью обстановки она напоминала монашескую келью. На большом п
исьменном столе светлого дерева стоял компьютер, лежали пакетик с засах
аренными фруктами, коробочка шоколадных трюфелей, а также «Дороги, котор
ые никуда не ведут» Мартина Хайдеггера. Старенький радиоприемник мурлы
кал слащавую до слез песенку. Зашел я и к Стейнеру. Кровать в его комнате б
ыла застелена, но смята, под ней валялась пара ботинок. Вместо философски
х трудов, которые изучала его жена, я обнаружил сваленные прямо на полу де
сятки журналов мод за последние годы. Некоторые страницы были помечены г
алочкой или крестиком. В ящике открытого комода мне попались какие-то ли
чные письма, счета от поставщиков и за электричество. Я прилег на минутку,
проверяя упругость матраса, принюхался к подушке, но столь характерного
запаха Стейнера не почувствовал. Нашел на ковре несколько мелких монет и
машинально сунул их в карман. Потом вернулся в гостиную, еще раз пошарил в
зглядом по книжным полкам, по томам в кожаных переплетах Ц мне очень хот
елось прихватить их с собой, особенно иллюстрированное издание басен Ла
фонтена 1875 года. Я взял две книги, попытался заполнить пустоты и скрепя сер
дце поставил обе на место.
Наконец я наведался в кухню и опять поразился, до чего она огромная. Кастр
юли, сковородки, кокотницы сияли, медные блюда разных размеров висели в р
яд на стене по ранжиру. Электронная техника уживалась здесь с классическ
ой кухонной утварью. В плетеной корзине лежала на соломенной подстилке д
южина кругленьких; гладеньких яиц. Два огромных, размером с платяной шка
ф, холодильника стояли друг против друга, мерно гудя, словно огромные бел
ые пчелы. Я открыл один, потом другой Ц оба ломались от всевозможной снед
и и свежих овощей. В отделения для молочных продуктов выбор не уступал до
рогому отелю. С такими запасами можно было выдержать осаду. Голода, что ли
, панически боялись эти люди? Я провел рукой по выступам и выемкам на разде
лочном столе Ц деревянная поверхность была вся в зарубках от топорика и
ножа, но отчищена, оттерта, будто новенькая. От всего этого веяло традицио
нным укладом, старой доброй французской провинцией; хорошо, наверно, име
ть такую работящую прислугу… Я был уже в дверях Ц предварительно заглян
ув во все шкафчики, полюбовавшись блеском разложенных в идеальном поряд
ке столовых приборов, расцветкой тарелок и блюд, Ц когда вдруг зазвонил
телефон. Я вздрогнул. Трубка висела на стене над ларем для хлеба. Я не реша
лся подойти, он все звонил и звонил, раз десять, наверно, потом смолк. Когда
я взял трубку, то услышал длинный гудок. И вот туг-то взгляд мой упал на дер
евянную панель с ключом, о которой Раймон сказал мне вчера, что это дверь в
неприкосновенные владения «самого».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77