А
в карман мы им суем маленькое зеркальце. И вот наша Венера глядит на себя
и видит отражение Мафусаила. Этот последний удар их доканывает: они не уз
нают себя. И обретенная свобода им не в радость, ибо свою темницу они обреч
ены носить в себе Ц темницу уродливой старости.
Стейнер включил свет. Лицо его было пурпурным, почти малиновым; скользну
в по мне тревожным взглядом, он одним прыжком пересек кабинет и уселся за
компьютер. Пальцы его забегали по клавиатуре на диво проворно, клавиши з
ацокали приглушенным галопом.
Ц Мне кажется, скепсиса в вас поубавилось, Бенжамен, я не ошибся?
Я счел за благо промолчать. Теперь, когда горел свет, я хоть мог видеть его.

Ц Я, знаете ли, немножко медиум, работаю на интуиции. Как в невзрачной мор
дашке девочки-подростка я провижу дивные черты, так и в безупречном овал
е девичьего лица угадываю червоточинки, будущие изъяны, которые нарушат
его гармонию. Да, красота возводит человеческое существо в ранг произвед
ения искусства, но один штрих может превратить принцессу в Золушку. Вот, с
мотрите.
На экране в фас и в профиль, как фотография в уголовном деле, возникло лицо
Элен. По застывшей на лице моей спутницы гримаске я узнал снимок Ц тот са
мый, что Раймон сделал «поляроидом» сегодня утром у крыльца. Цвета немно
го поблекли. Стейнер поместил мою Элен в свой банк данных!
Ц Снимок неважный, ваша подруга была не в лучшей форме, но все равно она о
чень хороша.
Он взял лист бумаги и мягкий карандаш, провел несколько штрихов.
Ц А теперь, глядя на это моментальное фото, я набросаю вам портрет будуще
й Элен Ц какой я представляю ее лет через тридцать. У нее старость затрон
ет в первую очередь рот и щеки. Левый край губ сместится к уху, и лет в пятьд
есят вот здесь образуется ямка. Губы потрескаются, утратят нынешний окру
глый контур, подожмутся, а подбородок, наоборот, выдвинется вперед.
Он поглядывал то на экран, то на бумагу, время от времени стирая что-то лас
тиком на конце карандаша.
Ц Заметьте, в человеческом теле сдает не все сразу. Первой стареет кожа,
теряя упругость. У Элен она сморщится, пойдет складками. Щеки ввалятся, от
четливее проступят скулы, и лицо сузится. Гармонии черт как не бывало Ц н
ос сразу покажется длинным, глаза запавшими. Взгляд утратит живой огонек
. Вот, я почти закончил: сейчас подчеркну складки, заострю черты, тон кожи п
отемнее, седина… Ну, что скажете?
Передо мной было женское лицо, почти точная копия матери Элен на фотогра
фиях, сделанных незадолго до ее смерти, Ц ей тогда было под шестьдесят.
Ц Испугались, а? Бьюсь об заклад, что это вылитая ее мамаша! Когда наши гос
тьи возвращаются домой, матери шарахаются от них в ужасе. Им будто являют
ся их собственные двойники. Причем дочки, превратившись в седые мумии, го
ворят прежними девичьими голосами. Этот контраст делает их особенно отт
алкивающими. Даже если они обращаются к властям, никто не принимает их вс
ерьез. Результат Ц психиатрическая клиника, или же близкие прячут их, ка
к постыдную семейную тайну; так после нашей тюрьмы они снова оказываются
в заключении.
Я был ошарашен. И все же один вопрос вертелся у меня на языке: мне хотелось
Ц если бы я решился Ц попросить Стейнера таким же манером нарисовать м
еня, каким я буду через двадцать лет. Наверно, он уловил мое замешательств
о, потому что глаза его весело блеснули.
Ц Я вижу, вас зацепило, Бенжамен. Вы считаете меня чудовищем, но тема вам и
нтересна, не отрицайте.
В каком-то лихорадочном возбуждении он вскочил, взял с полки толстый аль
бом в пластиковом футляре, положил на стол.
Ц Да сознают ли они, все эти девицы, как мы их осчастливили? Сбросить каба
лу имиджа, диктат моды, не краситься, не следить за весом, не быть игрушкам
и для мужчин… Хотели же они, чтобы их любили ради них самих? Вот им и шанс!
Он придвинул табурет поближе к моему креслу и открыл альбом.
Ц Когда у нас появляется новенькая, я рисую ее будущее лицо, а потом срав
ниваю оригинал с моим наброском. Здесь все наши прелестницы за последние
пять лет с указанием роста, возраста и антропометрических данных. На стр
анице слева Ц исходный материал, в центре Ц мой рисунок, а справа фотогр
афия, сделанная два года спустя, Можете убедиться, я редко ошибаюсь.
Стейнер ничего не таил, напротив, он был горд собой, чуть ли не похвалы жда
л: вот, мол, я каков. Собрание его трофеев с виду походило на порто-фолио ман
екенщиц, но зрелище это было жуткое. Наклеенные на картон лица рассказыв
али скорбную повесть; я видел разрушение, будто ускоренным темпом прокру
чивалась лента в кино: все они состарились, не успев созреть, на всех засты
ло одно и то же выражение растерянности и ужаса, да еще эта мертвенная бле
дность Ц так бледны могут быть только люди, которые года два не видели со
лнечного света. Это были не благородные старческие черты, вылепленные са
мой жизнью, а враз осевшие, сморщившиеся, как проколотый воздушный шарик,
лица. Кожа не успела ни поблекнуть, ни покраснеть, ни растрескаться, как до
лжно. Вот снимок, рядом второй Ц какой недуг их всех поразил? Беспощадная
язва разъела белоснежный мрамор этих лиц, раздробила на осколки, преврат
ив в мозаику дивные статуи. Стейнер не скупился на комментарии, перевора
чивая страницы и демонстрируя мне череду живых покойниц, двадцатилетни
х бабушек, чья единственная вина была в том, что они родились красивыми. Бы
ла там, в конце, и Рэчел, последняя на сегодняшний день, Ц такая прелестна
я, совсем юная, она вся будто светилась изнутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77