ибо Ваата несла гены келпа в св
оей человеческой плоти. Он помнил бытие келпа в морской глубине, и его при
косновение к бесценному утесу. Он помнил крохотные островки, которых бол
ьше не существовало, ибо келпа не было, и ярость моря вышла из-под контрол
я. Память келпа и людская память содержали множество странностей, приклю
чившихся с Пандорой ныне, когда волны свободно рыскали вдоль всей планет
ы Ц покореженного твердотелого шара, окутанного бескрайней водной обо
лочкой.
И где был он сам, Дьюк тоже знал: на маленькой субмарине с привязанным к не
й аэростатным баллоном.
«Вне» было средоточием чудес.
И вся эта удивительная информация пришла к нему прямиком из разума Ватьи
, поскольку у нее имелись гены келпа Ц как и у него. Как и у многих выживших
на Пандоре. Гены… он и об этих волшебных закорючках тоже знал, поскольку р
азум Вааты был просто магическим кладезем подобных тем, он мог поведать
и об истории, и о Войнах Клонов, и о гибели келпа. Дьюк ощутил прямую связь м
ежду ним и Ваатой, которая не исчезла даже тогда, когда был разорван физич
еский контакт. Дьюк испытывал огромную благодарность и попытался ее выр
азить, но Ваата отказалась отвечать. Тогда он понял, что Ваата предпочита
ет глубинную тишь своих воспоминаний келпа. Она хотела только ждать. Она
не хотела разбираться со всем тем, что обрушила на Дьюка. А она и обр
ушила , понял он, отрывая их от себя, словно горячее месиво от кожи. Дь
юк почувствовал при этой мысли мгновенную обиду, но счастье вернулось к
нему незамедлительно. Он был хранилищем стольких чудес!
Осознание .
«Это по моей части», подумал он. «Я должен осознавать за нас обоих. Я Ц хра
нилище, врата Быка, которые только Ваата может открыть».

В то время были на земле испол
ины. Бытие
6:4. (Здесь и далее примеч. пер.)

Бытие, христианская Книга ме
ртвых.

22 бунратти, 468.
Почему я веду этот дневник? Странное хобби для Верховного судьи, Председ
ателя Комитета по Жизненным Формам. Надеюсь ли я, что будущие историки со
ткут пышное полотно из нитей моих скромных писаний? Мне так и видится, как
мои записки много лет спустя находит кто-нибудь вроде Кея Теджа Ц кто-то
с умом, забитым предубеждениями, мешающими воспринять что-либо новое. Не
уничтожит ли этот грядущий Тедж мои записи, поскольку они противоречат е
го собственным теориям? Полагаю, такое случалось и с историками прошлого
. Иначе почему Корабль заставил нас начать сызнова?
О, я верю в Корабль. Свидетельствую здесь и сейчас, что Уорд Киль верует в К
орабль. Корабль Ц Господь наш, и Корабль привел нас на Пандору. Вечная дил
емма Ц тонуть или плыть, причем в буквальном смысле. Ну… почти в буквальн
ом. Мы, островитяне, по большей части дрейфуем. Это морской народ плавает.

Что за великолепная отборочная площадка для человечества эта Пандора, и
до чего же удачно названа! Ни клочка суши не осталось над море, где прежде
господствовал келп. Благородное некогда создание, разумное, ведомое все
м прочим созданиям, как Аваата, ныне всего лишь келп, зеленый, плотный и бе
змолвный. Наши предки уничтожили Аваату и унаследовали всепланетное мо
ре.
Случалось ли людям совершать подобное прежде? Случалось ли нам убивать с
ущества, помогающие обуздывать нашу собственную смертность? Мне отчего-
то сдается, что да. Почему еще Корабль стал бы содержать на орбите, вне дос
тижимости для нас, анабиозные камеры? Наша капеллан-психиатр разделяет
мои подозрения. Как она говорит, «нет ничего нового под солнцами».
И почему это символы Корабля всегда принимали форму глаза внутри пирами
ды?
Я начал эти записки просто как отчет о моем участии в Комитете, который ре
шает, какой именно новой жизни будет дозволено существовать Ц а, возмож
но, и размножаться. Мы, мутанты, с глубоким почтением относимся к тем вариа
циям, которые биоинженерия этого гениального психа, Хесуса Льюиса, запус
тила в человеческую популяцию. Из тех неполных записей, которые находятс
я в нашем распоряжении, ясно, что определение «человек» было прежде гора
здо более узким. Варианты мутаций, которые мы теперь принимаем, лишнего в
згляда не кинув, когда-то служили причиной изгнания, а то и смерти. Как чле
н Комитета, призванный судить жизнь, я всегда задаю себе один и тот же вопр
ос, на который и стараюсь ответить в меру моего скромного разумения: «Пом
ожет ли это дитя, эта новая жизнь, всем нам выжить?» И если есть хоть малейш
ий шанс, что оно внесет свой вклад в дело выживания того, что мы зовем чело
веческим обществом, я голосую за то, чтобы дозволить ему жить. Не раз и не д
ва я бывал вознагражден тем скрытым в никчемной форме гением, тем разумо
м в увечном теле, который оказывался благодеянием для нас всех. Я знаю, что
прав, принимая подобные решения.
Но мои записки становятся слишком уж отвлеченными. Решительно, в глубине
души я философ. Мне важно знать не только «что», но и «почему».
За долгие поколения, сменившиеся с той ужасной ночи, когда последний из н
астоящих, а не созданных нами из плавучей биомассы, островов Пандоры взо
рвался расплавленной лавой, мы развили странную социальную двойственн
ость, которая, по моему убеждению, может погубить нас всех. Мы, островитяне
, дрейфующие в своих органических городах по воле волн, верим, что создали
идеальное общество. Мы заботимся друг о друге, о той внутренней сущности
ближнего, что скрыта у него под кожей Ц неважно, какого цвета или формы. Н
о почему же тогда мы так настойчиво говорим «мы» и «они»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141