Шестова в целом.
Суть противоречия состоит в способе решения про-
блемы, который сродни феноменологическому epoche, воздер-
жанию от "неугодного", а, по сути, обнаруживается в уходе от
проблемы путем элиминирования того, что не вписывается в
теоретическую схему. Однако, лекарь, отрицающий существо-
вание болезни, которую он фиксирует, но не может излечить,
фактически утрачивает возможность претендовать на диагноз.
Л.Шестов ищет пути освобождения в предельной ин-
дивидуализации человека как субъекта жизнедеятельности,
творчества, познания и самопознания. В его духе утверждать,
например, что у каждого человека исключительно свое пред-
ставление об ответственности и это, мол, его право. Человек
вправе даже высказывать два контрадикторных утверждения
или отрекаться от своих идеалов, убеждений и т.п. Однако
утверждение права "быть самим собой" не означает отрицания

права на существование общей морали, логики, науки. Само
бытность сама по себе, вне связи с всеобщим теряет смысл.
Человек действительно изначально самобытен, но са-
мобытность - это не только и не столько данность, сколько
процесс воспроизводства самим человеком как субъектом
своей неповторимости, индивидуальности в мире универса-
лий. Простое отрицание "всеобщих шаблонов бытия" означа-
ет, по сути, низведение субъекта до уровня носителя "не-
подвижной сущности". Потому, предельная индивидуализа-
ция, автономизация существования так или иначе утверждает
идею великого кругового движения от Ничто к Ничто, вы-
рваться за пределы которого философии Л.Шестова все же
не удается.
Менее известный, но не менее глубокий в исследова-
нии философских проблем человека, Н.М.Бахтии (старший
брат М.М.Бахтина), отстаивал (в отличие от Л.Шестова)
идею изначальной онтологической открытости бытия позна-
нию, идею сущностной сензитивности конкретного человече-
ского существа к миру. "Всякий раз, как мне открывалось что-
нибудь новое и значительное - все равно пейзаж или истина
или улыбка женщины, обреченной моей любви, - писал он, -
ощущение волнующей новизны странно сочеталось во мне с
чувством чего-то извечно-знакомого...Словно всякое познание
приходит не извне, но вырастает и раскрывается изнутри, из
нашей собственной глубины... И все мои скитания по горо-
дам и странам, временам и культурам, религиям и философ-
ским системам - были для меня лишь путем к самому себе..."
[32; 63].
В диалоге с самим собой Н.М.Бахтин следующим об-
разом проблематизирует это рассуждение.
В чем же пафос такого "узнавания-овладения"? Не о
подобном ли воспоминании-узнавании говорил еще Платон?
Имеет ли смысл "переносить центр тяжести на себя" и при-
знавать вещи или идеи лишь постольку, поскольку человек
узнает в них свое и ощущает в себе право на овладение ими?
Можно ли мыслить себя центром и своевольно относить к
нему все окружающее, смотреть на все "мтуманвиньш взорам
вожделения", слепо и жадно подходить к вещам, чтобы ими
завладеть? Может, гораздо возвышеннее предаться созерца-
нию того, что больше, богаче тебя, что ты не исчерпываешь
собою; перерасти свою ограниченность, преодолеть свою кос-
ность и раздельность; раствориться в com.;piiitnn(1iuic.M?

И.М.Бахтин не приемлет подобного рода "растворение
в созерцании". "Я думаю о том, - пишет он, - как горск дол-
жен быть для вас, "вкусившего цельного покоя", возврат от
созерцания к бытию. Как трудно после этого саморастворения
вновь собрать себя в живое единство и восстановить "мнимый
и призрачный центр", как вы называете человеческую лич-
ность... А я... привык смотреть на мир, как вы выражаетесь,
"затуманенным взором вожделения". Ибо я знаю, что только
жаждущий, глоток за глотком, радостно познает воду; что
только любящий подлинно видит любимую... А собою овла-
деть, над собою властвовать не позволять ничему - все равно
будь то экстаз или созерцание, музыка или женщина. Бороть-
ся, утверждать себя во всем и сквозь все. Я знаю себя - жаж-
дущего, хотящего, и мир - противопоставленный и раскры-
тый моему хотению; и я знаю созерцание как живую, дей-
ствительную сопряженность себя и мира" (Там же; 64J.
Высказанные И.М.Бахтиным "откровения" вполне мо-
гут быть отнесены к продуктивным интуициям субъектно
ориентированного подходи в философии, так как в них, во-
первых, на глубинном уровне со-бытийностпи реконструирует-
ся онтологическая связь человека и мира, а во-вторых, убе-
дительно утверждается право человека на жизнь по законам
самопричинения, освещенное его исключительным ("центро-
вым") положением субьекта-внутри-бытчя.
СЛ.Франк своим философским творчеством продол-
жил традицию, сложившуюся, прежде всего, под влиянием
трудов В.С.Соловьева, братьев Трубецких, Л.М.Лопатина. По
словам В.В.Зеньковского, он "договорил до конца, довел до
предельной четкости учение о человеке в пределах системы
Всеединства" 1282; 51.
Отождествляя идеализм с субъективизмом, с филосо-
фией сознания, С.Л.Франк считал его преодоление жизненно
важным вопросом для отечественной философии. Путь такого
"преодоления" он видел в обращении к "онтологизму" как
способу философствования, полагая, что исходную формулу
Р.Декарта следует читать с конца: "Бытие дано не посред-
ством сознания и не как его предметное содержание; напро-
тив, поскольку наше "я", наше сознание есть не что иное, как
проявление, так сказать, ответвление бытия как такового, то
это бытие и выражает себя в нас совершенно непосредствен-
но...Чтобы что-то познать, необходимо сначала уже быть"
[Там же;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169