Мы пре-
одолеваем историю, двигаясь к бессознательному. Однако,
бессознательное значимо лишь постольку, поскольку оно по-
лучает определенный образ в сознании и тем самым перестает
быть бессознательным. Потому уход в бессознательное есть не
преодоление истории, а попытка уклонится от нее и от своего
существования в ней. Мы преступаем границы истории, когда
видим человека ч его высочайших творениях, в которых он
сумел "уловить" бытие и сделать его доступным другим. Через
творение человек приобщается к тому, что есть до всякой

Теы" "" " -стности выводит нас
Рией. Однако, весеР перестает быть
лением, если ,ь, уходим от т"п" "ия заблуж.
"<ии состоит в том что т ""Рс нащей экзи-
можность подняться над J Ї " Раем воз-
"P<< возможнЇ"-"Рь историю
"ьвовремени""Д"ь настоящее

-":

-o-t в своей сытной силе

и быть способен JecT Фницы истории" Он
ности. ,J границы самотоестве

:Г--- - -
-.--. VV

" , < от е актим шающих тождествен-
к пе це "Родоие дв.

"аружнва:еб:---ловека,"оК.Ясперсу об
пределы обозиаченнооТре - к выза
РИИ, так и со сторон Р" как со стороньис

" жду от имененш ото" существования
ГооГТ " " cZ " У

лы человека" - "оторм вновь вьшодит за преде

ГМарсе "иш субстанция" согласно
его бытия идентиЛГб- с-о-ении,:
" Рое придается наше одане есть свой-
липная сущность субъеа ""Ї "" о"а и есть иод-
Подобно к Яспспги г f


----

тутивной активностью человек уберегает себя от поглощения
иррациональной стихией.
Вместе с тем Г.Марсель, вдумываясь в ситуацию со-
временного человека, находит, что самодовлеющий индивид
ныне гибнет, раздавленный или тоской научно-технического
прогресса с его дурной бесконечностью, или тревогой перед
тем, как промышленная и социальная инженерия порабощает
человечество и создает средства его быстрого уничтожения.
Выход из тупика Г.Марсель видит в том, чтобы не
устраниться, а принять трагизм эпохи и в ответ на смещение
центра от индивидуального Я к обществу вернуться к такому
"децентрированию" и "полицентрированию" этого Я, когда
центральное место отдается не обществу, а Свету, источнику
всякого понимания, и ближним (любимым). Порывая таким
образом с чуждым для природы человека обществом, индивид
находит для себя подлинный мир.
Наше размышление показывает, отмечает Г.Марсель,
что свет этот охватывает меня тем больше, чем решительнее я
отвлекаюсь от самого себя, - и речь тут идет не только о
моем индивидуальном Я, но, пожалуй, о самом факте быть Я
вообще, поглощенность которым как раз и достигает кульми-
нации в антропоцентрической гордыне. С отречения от эго и
начинается мудрость, как она должна пониматься сегодня.
Речь идет о смирении, связанном с "чутким сознанием опас-
ности, или искушения, - опасности самоутверждения, сосре-
доточенности на Я" [161; 361-3631.
При этом Г.Марсель и сам проявляет "определенную
"смиренность", выступая против крайности толкования этой
своей мысли и подчеркивая необходимость "более нюансиро-
ванного взгляда" на проблему,.состоящего в том, чтобы при-
знать за Я место, подобающее ему в определенной совокуп-
ности потенций [См. там же].
Безусловно, это один из .реальных выходов, но
"выходо-уходов" от проблемы в иной мир, в иное простран-
ство жизненных отношений. Здесь субъектная позиция и ак-
тивность в целом носит защитно-оборонительный характер.
Можно, конечно, заметить Г.Марселю, что, вероятно, су-
ществуют и более высокие уровни субъектной активности,
снимающие в себе антропоцентристскую ограниченность, и,
следовательно, более эффективные способы сохранения, вос-
становления и наращивания того свойства и состояния, кото-
рое он называет "самодовлеющий индивид". Однако право-
мерность такого замечания все же не очевидна, если рассмат-
пмиа-п, nnnnpuv up ня абстпактно-теопетическом уровне, а с

позиций

ммцчи реальной жизни западного, человека, на которых
строит свою философскую концепцию Г.Марсель.
Можно также предположить, что Г.Марсель пытается
отстоять приоритетную ценность для человека жизни по от-
ношению к смерти. Так, он критически оценивает хайдегге-
ровскую концепцию "бытия-при-смерти", не приемлет пафос
СОЛИ11СИСТСКОЙ поглощенности человека собственной смертью,
предлагая в качестве альтернативы понятие "бытия-против
(вопреки)-смерти".
Однако, в действительности, у Г.Марселя речь идет
скорее об обесценивании человеком для себя собственной
жизни и смерти, о необходимости признания жертвенной
любви к другим (агапе) как наиболее возвышенной, а, значит,
задающей истинный смысл его жизни. То есть, его "бытие-
против (вопреки)-смерти", остается лишь частным вариантом
хайдеггеровского "бытия-при-смерти", но не становится
"бытием-при-жизни", в котором человек только и может об-
наружить себя в качестве подлинного, утверждающего свою
жизнь и противостоящего своей смерти, субъекта.
Экзистенциальная философия, таким образом, пытает-
ся эмансипировать человека в его субъектных правах и обя-
занностях не путем проектирования социальных трансформа-
ций, а посредством актуализации в его сознании онтологиче-
ского аргумента о конечности индивидуального существова-
ния, о бытии перед лицом "ничто", рассчитывая тем самым
пробудить у него экзистенциальную ответственность и соот-
ветствующую внутреннюю мотивацию самосохранения (вы-
живания) в ситуации нарастающего отчуждения и одино-
чества, стремление к преодолению влияния внешних детер-
минаций, уродующих его природу, веру в возможность при-
жизненной трансценденции в вечность, за пределы извне и
изнутри обозначенного, предопределенного, предзаданного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169