Таким образом, в этом понятии доминировала деструктивная стор
она, прилагательное «консервативная» служило всего лишь вольной или не
вольной маскировкой.
Если Фест находит в Гитлере сочетание революционных и контрреволюцион
ных элементов, модернизма и архаики, то автор одного из наиболее интерес
ных после фестовских исследований о Гитлере Р. Цительман подаёт нацистс
кого фюрера как сознательного поборника модернизации, убеждённого соц
иал-революционера, лишь по необходимости терпевшего традиционную элит
у. Недаром в конце жизни он был уверен, что его революция провалилась из-з
а отсутствия новой революционной элиты, он горько сожалел, что не действ
овал против правых с такой же беспощадной жестокостью как против больше
виков. Не следует упускать из виду, подчёркивает Р. Цительман, восхищение
Гитлера советской системой. В коммунистах ему импонировало то, что они ф
анатичны в отличие от трусливой и слабой буржуазии

Zitelmann R. Hitler. Selbstverstaendnis einerRevolutionaers. Hamburg, 1987. S. 458, 459, 460.
. Вместо капиталистической экономики, утверждает германский исто
рик, Гитлер хотел ввести смешанную, новый синтез: с одной стороны, он за ко
нкуренцию, воплощавшую его излюбленную социал-дарвинистскую идею, а с д
ругой Ч критика рыночной экономики за эгоизм и автоматизм. Что же касае
тся предпринимателя, то ему предназначалась роль всего лишь уполномоче
нного государства
Ibidem. S. 457.
. Нельзя не заметить, что такой решительно революционаристский дух
пробуждается у Гитлера в канун гибели режима, когда уже нечего терять. Не
что аналогичное наблюдается и у Муссолини, нашедшего последнее прибежи
ще под защитой немецких штыков в так называемой социальной республике С
ало. Это, в сущности, плебейская мстительная реакция на реальное или мним
ое предательство со стороны старой элиты.
Фест указывает на психологический барьер, с которым сталкиваются и те, к
то пишет, и те, кто читает о Гитлере: «в конечном же счёте внутреннее нежел
ание назвать его революционером целиком связано, наверное, с тем, что иде
я революции представляется сознанию в тесном единстве с идеей прогресс
а». «Но господство Гитлера, Ч продолжает автор, Ч не оставило незатрону
той и терминологию, и одним из последствий этого не в последнюю очередь я
вляется и то, что понятие революции лишилось тут той моральной амбиции, н
а которую оно долго претендовало». С тех пор ещё больший моральный урон н
анесло этому понятию крушение режима, заложенного в октябре 1917 г. Конечно,
для историков немаловажно, какими намерениями руководствовались те ил
и иные радикальные движения и их лидеры, но для суда истории весомее резу
льтаты их политической практики.
В книге Феста с подлинным интеллектуальным блеском раскрывается глуби
нная взаимосвязь порождённого особенностями германской истории «фено
мена аполитичности» с генезисом нацизма, духовным миром и деятельность
ю его фюрера.
Исторические корни этого явления уходят в весьма отдалённое прошлое. Но
главное заключается в том, что Германия не испытала удавшейся буржуазно
й революции, в отличие, скажем, от Нидерландов, Англии, Франции. Компенсаци
ей за это стал интеллектуальный радикализм, возвышавший дух до полного р
азрыва с земной реальностью. «Процесс отчуждения от действительности,
Ч пишет Фест, Ч ещё усилился вследствие многочисленных разочарований
, пережитых бюргерским Сознанием в XIX веке, в ходе его попыток достичь поли
тической свободы, и следы этого процесса заметны на всех уровнях: в фикти
вной политической мысли, в мифологизирующих идеологиях от Винкельмана
Винкельман
Иоганн Иоахим (1717-1768), выдающийся немецкий искусствовед и археолог, автор зн
аменитой«Истории искусства древности».
до Вагнера… Или же странно оторванном от реальности немецком пред
ставлении об образовании, решительно избравшем для себя призрачную сти
хию искусства и всего возвышенного. Политика лежала в стороне от этого п
ути, она не была частью национальной культуры». В тоже самое время «аффек
т аполитичности охотно рядился в одежды защитника морали от власти, чело
вечного от социального, духа от политики… Своей блестящей кульминации, п
олной сложных признаний, этот аффект достигает в изданном в 1918 году произ
ведении Томаса Манна „Размышления аполитичного“
Об этой книге Т. Манна см. бл
естящую статью Б. М.Парамонова: Шедевр германского «славянофильства» //З
везда, 1990, № 12.
. Они были задуманы как защита гордого своей культурой немецкого б
юргерства от просветительского, западного «террора политики и содержа
ли уже в самом названии указание на романтическую цель, сознательно игно
рирующую действительность, на традиционный поиск аполитичной политики
».
Неприятие политики для немецких интеллектуалов было элементом более ш
ирокой антитезы: культура Ч цивилизация. В вульгаризированной форме вс
я эта многообразная духовная проблематика вошла в идеологический бага
ж «фелькише», этих германских «почвенников», придавших ей крайне национ
алистический, антисемитский и в конечном счёте расистский характер.
Эстетически-интеллектуальное неприятие политики, отмечает Фест, пород
ило мысль о спасении искусством, и она достигла своего высочайшего разви
тия у Рихарда Вагнера, особенно в его рассуждениях об обновлённом театре
, изложенных в «Грёзах культуры о „конце политики“ и начале человечности
»: «Политика, Ч требовал он, Ч должна стать грандиозным зрелищем, госуд
арство Ч произведением искусства, а человек искусства должен занять ме
сто государственного деятеля».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138