«Век
мировых войн и революций», «эра тоталитаризма», «время диктаторов», «эпо
ха европейской гражданской войны» Ч таков весьма неполный перечень оп
ределений эпохи, охватывавшей почти всю первую половину нашего столети
я. В каждом из них схвачена какая-то существенная её черта, но ни одно не мо
жет в полной мере отобразить её многообразие. «Закат Европы», «восстание
масс», «бегство от свободы» Ч эти формулы ярко и ёмко отражали апокалип
сические настроения и объективные тенденции времени. Не случайно понят
ие «кризис» в те годы было едва ли не самым популярным в вокабулярии поли
тиков, идеологов, публицистов и сочеталось с множеством прилагательных
и существительных.
Тяжёлой мрачной тенью лёг на межвоенное время суровый опыт первой миров
ой войны. «Уникальным новшеством, привнесённым войной во всю Европу, Ч п
ишет видный исследователь фашизма, американский историк Дж. Моссе, Ч ст
ало ужесточение жизни»
Mosse G. L. Intervista sul nazismo. Bari, 1977. P. 44.
. Эту тенденцию подхватили и усугубили радикальные движения право
го и левого толка. «Великий страх» был порождён приходом к власти больше
виков.
В атмосфере всеобщего ожесточения, экстремизации социально-политичес
кой и духовной жизни на авансцену выходят вожди нового типа. Перед их агр
ессивным напором, пренебрежением к общепринятым нормам, возведённой в п
ринцип аморальностью часто пасуют представители традиционной элиты, п
отерявшие привычные ориентиры. Они оказались зажаты между коммунистич
еским дьяволом и фашистским Вельзевулом. В фашизме многие из них склонны
были видеть меньшее зло, что в значительной степени объясняет успехи Ги
тлера, Муссолини и некоторых фюреров меньшего калибра.
Растерянность одних, агрессивный динамизм других создавали непредсказ
уемую, не поддающуюся контролю ситуацию в мире. Склонный к экстравагантн
ым суждениям известный британский историк А. Дж. П. Тейлор писал однажды, ч
то «период между войнами был как будто специально создан для правления с
умасшедших». Он приводил далее запоздалое покаянное высказывание Мусс
олини: «Гитлер и я поддались иллюзиям подобно паре лунатиков»
Taylor A. J. P. Politics in Wartime. L., 1964. P. 197.
. Конечно, речь идёт не столько о ненормальности в обыденном смысле,
сколько об отклонении от традиционных норм политической жизни. Но именн
о это обеспечивало нередко такие преимущества Гитлеру, Муссолини и Стал
ину, что многим современникам казалось: наступил «век диктаторов».
Ещё теснее генетическая связь между феноменом Гитлера и психологическ
им состоянием германского общества. Сама по себе тяжелейшая травма пора
жения 1918 года вскрыла глубинные и застарелые его болезни. Трудно переоцен
ить катастрофические последствия инфляционного кризиса 1923 года, когда о
дин американский доллар был эквивалентен 40 миллиардам марок, а кружка пи
ва, за которую в 1913 году платили 13 пфеннигов, стоила 150 миллионов марок. И не ус
пела Германия кое-как оправиться от этого стресса, как последовал гранд
иозный кризис 1929-1933 годов Не будь его, возможно, нацизм и его фюрер так и оста
лись бы «всего лишь воспоминанием времён инфляции»
Heuss Th. Hitlers Weg. Tuebingen, 1968 (1-е изд.1932). S. XXXI.
, как надеялся в своё время автор одной из первых книг о Гитлере либе
ральный политик и учёный Т. Хейс, ставший затем первым президентом ФРГ.
Для страны, привыкшей к упорядоченному существованию, послевоенные пот
рясения были особенно мучительны, она стала колоссальным резервуаром н
едовольства и страхов. «Гитлер, Ч отмечает Фест, Ч придаёт этим чувства
м недовольства как среди гражданского населения, так и среди военных, ед
инение, руководство и направляющую силу». «Его явление, Ч по словам Фест
а, Ч и впрямь кажется синтезированным продуктом всех этих страхов, песс
имистических настроений, чувств расставания и защитных реакций, и для не
го война была мощным избавителем и учителем, и если есть некий „фашистск
ий тип“, то именно в нём он и нашёл своё олицетворение».
В этом и видит автор разгадку превращения безликого аутсайдера в вершит
еля судеб Европы. Бессмысленно искать какие-то особые события, которые б
ыли бы непосредственной причиной подобной метаморфозы, не было, по мнени
ю Феста, и какого-то особого инкубационного периода, когда бы вызревал та
кой сдвиг, и тем более нелепо говорить о вмешательстве бесовских сил. Был
о бы вернее сказать, «что и сегодня он остаётся все тем же вчерашним, но де
ло в том, что теперь он нашёл отрезок коллективной сопряжённости, которы
й упорядочил все неизменно присутствовавшие элементы в новую формулу л
ичности и сделал из чудака искусителя-демагога, а из „чокнутого“ Ч „ген
ия“. По Фесту, механизм его взлёта таков: „Как он явился катализатором мас
с, который не добавлял ничего нового, привёл в движение могучие ускорени
я и кризисные процессы, так и массы катализировали его, они были его созда
нием, а он Ч одновременно Ч их творением“.
В этом, полагает Фест, и кроется объяснение той своеобразной «застылости
», важной специфической черты личности фюрера: «Ведь действительно, карт
ина мира у Гитлера, как он сам не раз будет повторять, не изменилась с венс
ких дней, ибо её элементы остались теми же, только будящий зов масс заряди
л их мощным напряжением». Правда, мировоззренческая, духовная «застылос
ть» сочеталась у него с исключительной тактической гибкостью, даже изво
ротливостью.
Истолкование Феста на самом деле помогает многое понять, хотя он склонен
переоценивать степень «застылости» Гитлера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138