Ч такой титул дали ему понимавшие что к чему и знавшие толк в ирони
и современники, Ч Гитлер стал приверженцем строгого порядка, пожинал с
импатии знати и влиятельных инстанций и маскировал свои революционные
намерения без устали повторяемыми клятвами о своём примерном поведени
и и заверениями о приверженности традициям. Прежние тона склонной к наси
лию агрессивности отныне приглушаются и прорываются весьма робко и дов
ольно редко Ч он искал не поражения государства, а сотрудничества. Тако
ва была эта тактическая поза, вводящая и по сей день в заблуждение многих
обозревателей и толкователей революционных амбиций Гитлера и породивш
ая упрощённую и искажённую картину консервативной, а то и просто реакцио
нной партии мелкой буржуазии.
Концепция Гитлера требовала прежде всего изменения отношения к рейхсв
еру. Неудачу 9 ноября он не в последнюю очередь объяснит тем, что не сумел п
ривлечь на свою сторону верхушку вооружённых сил. Поэтому уже заключите
льное слово перед мюнхенским народным судом положило начало тому обхаж
иванию рейхсвера, что стало одним из незыблемых, защищавшихся с прямо-та
ки догматическим упорством принципов. «Придёт час, Ч воскликнул он в за
ле суда, Ч когда рейхсвер будет стоять на нашей стороне», и этой цели без
жалостно подчинялась, к примеру, и роль собственной партийной армии Ч в
ключая сюда и кровавый верноподданический адрес от 30 июня 1934 года. Но однов
ременно он вывел свои штурмовые отряды из-под зависимости от армии Ч СА
не должны стать ни составной частью, ни соперником рейхсвера.
Отсюда поэтому следует, что Гитлер вышел из поражения у «Фельдхеррнхалл
е» не с одним только резко обозначившимся тактическим рецептом Ч оно, п
омимо этого, во многом изменило и его отношение к политике вообще. До этог
о он проявлял себя прежде всего своей категорической безусловностью, св
оими радикальными альтернативами и действовал при этом «как стихийная
сила»; политика Ч по приобретённой им на войне модели бытия Ч это штурм
позиций врага, прорыв его линий, схватка и в конечном итоге всегда победа
либо поражение. И только теперь, кажется, Гитлер начинал понимать во всём
объёме смысл и шанс политической игры, тактических изысков, лжекомпроми
ссов и долговременных манёвров и преодолевать своё диктуемое эмоциями,
наивно-демагогическое, «художническое» отношение к политике. И тем самы
м окончательно уходит со сцены захватываемый событиями и собственными
импульсивными реакциями агитатор, освобождая место для методически де
йствующего технолога власти. Поэтому неудавшийся путч 9 ноября Ч одна и
з огромных и решающих вех в жизни Гитлера: закончились годы его ученья, а в
более точном смысле можно сказать, что только теперь и состоялось вступ
ление Гитлера в политику.
Ханс Франк Ч адвокат Гитлера, а впоследствии генерал-губернатор Польши
Ч в своих показаниях на Нюрнбергском процессе заметит, что «вся жизнь Г
итлера в истории», «субстанция всего его характера» проявились в зароды
ше уже в дни ноябрьского путча. И что тут в первую очередь бросается в глаз
а, так это сочетание самых противоречивых состояний, характерные самона
гнетания и спады чувства, так откровенно напоминающие истерические сны
наяву и веру в свои фантазии подростка, планирующего города, сочиняющего
оперу и что-то изобретающего, а затем Ч безо всякого перехода Ч тяжкое
похмелье, жестикуляция все просадившего, отчаявшегося игрока и его спол
зание в апатию. Ещё в сентябре он самоуверенно объяснял одному из людей е
го окружения: «Вы знаете римскую историю? Так вот, я Ч Марий, а Кар Ч это Су
лла; я Ч вождь народа, а он представляет господствующий слой, но на этот р
аз победителем выйдет Марий»
Ibid. S. 165. Замечание Франка см.: Frank H. Im Angesicht, S. 57.
, но при первом же признаке сопротивления, не совладав с нервами, он
бросил все. Он оказался не мужчиной, а лишь конферансье, объявившим номер.
Да, конечно, он доказал свою способность ставить перед собой большие зад
ачи, однако его собственным нервам его жажда деятельности оказалась не п
о силам. Он предсказывал «Битву титанов» и ещё недавно, в тот час экзальта
ции в «Бюргербройкеллере», заявлял, что назад пути нет, что дело стало «уж
е всемирно-историческим событием», но потом, перед ликом Всемирной исто
рии, бесславно ударился в бега и «не хотел больше и слышать об этом изолга
вшемся мире»
Из выступления 26 февраля 1924 года, цит. по: Boepple Е. Op. cit. S. 110.
, или, как заявил он на суде, ещё раз сыграл по-крупному и проиграл.
И только красноречием спас он все. Превращение поражения в победу сделал
о очевидным, как мало умел он понимать действительность и как необыкнове
нно много Ч то, как можно её преподать, какие придать ей краски и как сдел
ать все это средствами пропаганды. Лихорадочность его действий, поспешн
ой, колеблющейся и замирающей неуверенности самим решительным образом
противостоят хладнокровие и присутствие духа в его поведении на суде.
Во всём этом ощущался элемент игры наудачу и погони за счастьем Ч отчая
нная тяга в безвыходность, к проигранным ставкам. Во всех решающих ситуа
циях 1923 года он проявлял склонность не оставлять себе возможности тактич
еского выбора Ч всегда казалось, что в первую очередь он ищет стену, о кот
орую может опереться спиной, и удваивает затем и без того перенапряжённо
е усилие, что позволительно характеризовать как поведение истинного са
моубийцы. Именно в этом смысле он высмеивал старания политики чураться б
еспощадных инициатив как идеологию «политического лилипутства» и выра
жал своё презрение по поводу тех, кто «никогда не перенапрягается»;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138