Сам Франко был ближе к традиционному типу военного диктатор
а, чем к тоталитарному вождю. Там тоталитарный режим фактически не сформ
ировался, дальше авторитаризма с фашистскими чертами дело не пошло, что
облегчило эволюционный переход к парламентской демократии. В Италии сл
ожилось неустойчивое равновесие между старой и фашистской элитами, Мус
солини колебался между ролями Цезаря и тоталитарного диктатора.
И только в Германии фашистский тоталитаризм достиг радикальной стадии
благодаря как своему фюреру, так и массовому базису, служившему Гитлеру
своего рода аккумулятором экстремистской энергии и вместе с тем получа
вшему от него ещё более сильный ответный импульс. Кроме того, что следует
подчеркнуть в особенности, и германские верхи несли в себе более сильный
экстремистский заряд, чем их итальянские или испанские собратья. В связ
и с сожалениями Феста по поводу слепоты германской консервативной элит
ы, вымостившей Гитлеру путь к власти, необходимо заметить, что подобная п
олитическая слепота была не столько причиной, сколько следствием экстр
емизма верхов, обусловленного как исторически, так и ситуационно: вспышк
ой «великого страха» и другими последствиями первой мировой войны.
Что касается проблем социально-политической характеристики Гитлера, е
го исторической роли, Фест скептически относится к возможности их решен
ия в рамках традиционного понятийного аппарата. Явление Гитлера, считае
т его биограф, «можно понимать и как попытку утверждения своего рода тре
тьей позиции Ч между обеими господствующими силами эпохи, между левыми
и правыми, между Востоком и Западом. Это и придало его выступлению тот дву
ликий характер, который не охватывается однозначными дефинициями, наце
пляющими на него этикетки типа „консервативный“, „капиталистический“
или „мелкобуржуазный“. Находясь между всеми позициями, он в то же время у
частвовал в них во всех и узурпировал их существенные элементы, сведя их,
однако, к собственному, неподражаемому феномену». Кстати, и Муссолини в д
ень основания фашистского движения (23 марта 1919 года) писал в своей газете «
Попало д'Италиа», что фашизм «позволяет себе роскошь быть одновременно а
ристократичным и демократичным, консервативным и прогрессивным»
Цит. по: Кин Ц
. Итальянский ребус. М., 1991, с. 33.
.
Действительно, всеядность фашизма затрудняет его однозначную оценку. Д
ело усугубляется двойственным отношением фашизма к революции. С одной с
тороны, те же нацисты боролись против «ноябрьского позора» 1918 года у себя
в стране, против всемирной большевистской революции, а с другой Ч их кор
онным лозунгом была национал-социалистическая революция. Смутные виде
ния Гитлера устремлялись к прошлому, причём весьма отдалённому, мифолог
ическому. Средства же их реализации Ч суперсовременные, по последнему с
лову индустриального века. «Поразительным образом, Ч пишет Фест, Ч это
т обращённый в прошлое, совершенно очевидно сформированный девятнадца
тым веком человек вывел Германию, равно как и немалую часть заражённого
его динамизмом мира, в XX столетие: место Гитлера в истории куда ближе к вел
иким революционерам, нежели к тем консерваторам, кто, обладая силой, испо
льзовал её на то, чтобы остановить поступательный ход». Безусловно, «сво
и решающие стимулы Гитлер черпал из стремления воспрепятствовать прих
оду новых времён и путём великой всемирно-исторической поправки вернут
ься к исходной точке всех ложных дорог и заблуждений: он Ч как это он сам
сформулировал Ч выступил революционером против революции». В конце ко
нцов «он довёл оборону мира, о защите которого говорил, до разрушения это
го мира». Ведь «та мобилизация сил и воли к действию, которой потребовала
его операция по спасению, чрезвычайно ускорила процесс эмансипации», а п
еренапряжение сил и последующий крах привели к успеху «те демократичес
кие идеологии, которым он противопоставил такую отчаянную энергию. Нена
видя революцию, он стал на деле немецким феноменом революции».
Все же Фест склонен преувеличивать революционизирующий, модернизаторс
кий эффект деятельности Гитлера. Когда говорят, что благодаря Гитлеру бы
ли разрушены устаревшие социальные структуры, ещё остававшиеся классо
вые и социальные перегородки, то это в большей мере побочный результат т
оталитарного господства, расовой гегемонии и неограниченной экспансии
. Гитлер выступал как грандиозная разрушительная сила. Вспоминается ста
рая, но не устаревшая формула Г. Раушнинга Ч «революция нигилизма». Наци
стская эра, как справедливо замечает Т. Шидер, «в значительной степени сп
особствовала разрушению моральной и политической субстанции буржуази
и, но при этом скорее можно говорить о вкладе в процесс разложения, чем в п
роцесс эмансипации»
Schieder Th. Op. cit.
. Да и усиление прогрессивно-демократической тенденции в мире Ч г
лавным образом результат разгрома Гитлера и его империи, достигнутого с
толь дорогой ценой.
Гитлер называл себя «самым консервативным революционером в мире»
Voelkischer Beobachter, 6. VI. 1936. Ц
ит. по: SchoepsJ. H. Konservativismus Ч ein Denkstil der Vergangenheit? In: Die Mitarbeit, 1976, H. 4. S. 298.
. Такую терминологию пустили в обиход консерваторы-экстремисты, н
епримиримые противники Веймарской республики, либеральной демократии
вообще. Смысл, вкладываемый ими в парадоксальный термин «консервативна
я революция», заключался в том, что необходимо сначала разрушить существ
ующую «систему», то есть Веймарскую республику, а затем на её месте возве
сти некую «органическую конструкцию», порядок, который заслуживал бы со
хранения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138