Интуити
вно и вызывающе проявленная уверенность, с которой Гитлер после только ч
то пережитого тяжёлого поражения встретил процесс и взял на нём всю вину
за провалившуюся операцию на себя, дабы оправдать своё поведение высоки
м именем патриотического и исторического долга, является, без сомнения,
одним из его наиболее впечатляющих политических достижений. В своём зак
лючительном слове, точно отразившем самоуверенный характер его поведе
ния на процессе, он, ссылаясь на прозвучавшее замечание Лоссова, которое
сводило его до роли «пропагандиста и агитатора», заявил:

«Какие же маленькие мысли у
маленьких людей! Присовокупите ещё убеждение, что я не стремлюсь к завое
ванию министерского поста. Я считаю недостойным великого человека жела
ние закрепить своё имя в истории только тем, что он станет министром… То, ч
то стояло у меня перед глазами, было с первого дня больше, нежели министер
ское кресло. Я хотел стать разрушителем марксизма. Я буду решать эту зада
чу, и если я её решу, то титул министра был бы для меня просто насмешкой. Ког
да я впервые стоял перед могилой Вагнера, сердце моё переполнилось гордо
стью за то, что тут покоится человек, который запретил писать на могильно
й плите: „Тут покоится тайный советник, музыкальный директор, Его Превос
ходительство барон Рихард фон Вагнер“. Я горд тем, что этот человек и ещё м
ногие люди немецкой истории довольствовались тем, чтобы оставить потом
кам своё имя, а не свой титул. Не из скромности хотел я тогда быть „барабан
щиком“, это Ч высшее, а всё остальное Ч мелочь»
Der Hitlerprozess, S. 264 ff. Хвалебные оценки
поведения Гитлера на процессе см.: Heiber H. Adolf Hitler, S. 43; а также: Bullock A. Op. cit. S. 111 ff.
.

Естественность, с которой он претендовал на право называться великим че
ловеком и защищался от слов Лоссова, и тон беззастенчивого самовосхвале
ния уже с самого начала производят ошеломляющий эффект и делают его цент
ральной фигурой процесса. Хотя ведомственная переписка с её строгим чин
опочитанием до самого конца и упоминает Гитлера после Людендорфа, но это
стремление всех сторон щадить генерал-квартирмейстера Великой войны д
аст Гитлеру дополнительный шанс, который он распознает и использует, Ч
взяв всю ответственность на себя одного, он оттеснит Людендорфа, не дава
я ему занять вакантную роль вождя всего движения «фелькише». И чем дальш
е длился процесс, тем все в большей мере исчезали для Гитлера и авантюрно
сть, ирреальность и полная безысходность операции, и уходило на задний п
лан его, собственно говоря, весьма пассивное и растерянное поведение в к
олонне в то утро, и, ко всеобщей озадаченности и изумлению, ход событий при
обретал все больше и больше вид изобретательно спланированного, вполне
увенчавшегося успехом мастерского путча. «Дело 8 ноября не провалилось»,
Ч заявит он ещё в зале суда и публично заложит тем самым фундамент гряду
щей легенды. В последних фразах своего заключительного слова он вдохнов
енно обрисует видение своего триумфа в политике и истории:

«Армия, которую мы обучили, р
астёт с каждым днём, с каждым часом. Именно в эти дни я льщу себя гордой над
еждой, что придёт час, когда эти дикие своры станут батальонами, батальон
ы превратятся в полки, а полки Ч в дивизии, что старая кокарда будет очище
на от грязи, и старые знамёна будут вновь развеваться впереди, и тогда нас
тупит примирение на вечном последнем суде божьем, перед которым мы готов
ы предстать. Тогда из наших костей и из наших могил донесутся голоса к суд
ии, который один вправе вершить суд над нами. Ибо не вы вынесете нам свой п
риговор, господа, Ч приговор будет вынесен вечным судом истории, он скаж
ет своё слово об обвинении, возбуждённом против нас. Тот приговор, которы
й вынесете вы, я знаю. Но тот суд не будет спрашивать нас, замышляли ли мы го
сударственную измену. Тот суд вынесет свой приговор нам, генерал-кварти
рмейстеру старой армии, его офицерам и солдатам, которые, будучи немцами,
хотели лучшего своему народу и отечеству, были готовы сражаться и умерет
ь. И пусть вы хоть тысячу раз признаете нас виновными, Ч богиня вечного с
уда с усмешкой порвёт требование прокурора и приговор суда, ибо она опра
вдает нас».

Приговор мюнхенского народного суда почти полностью совпал, как это точ
но будет кем-то подмечено, с предсказанным Гитлером приговором «вечного
суда истории». Лишь с большим трудом председателю удалось уговорить тре
х заседателей вообще признать подсудимых виновными, да и то только после
того, как он заверил их, что Гитлер со всей определённостью может рассчит
ывать на досрочное помилование. Само объявление приговора стало событи
ем в жизни мюнхенского общества, которое рвалось чествовать своего скан
далиста, коему оно так рьяно покровительствовало. Приговор, в преамбуле
которого ещё раз отмечались «чисто патриотический дух и благороднейши
е помыслы» обвиняемых, предусматривал для Гитлера минимальное наказан
ие Ч пятилетнее тюремное заключение и шестимесячный испытательный ср
ок после отсидки; Людендорф был оправдан. Когда же суд объявил о своём реш
ении не прибегать в отношении человека, «который мыслит и чувствует так
по-немецки, как Гитлер», к законодательно предусмотренному положению о
высылке нарушивших закон иностранцев, это было встречено публикой в зал
е суда продолжительной овацией. А когда судьи уже покидали помещение, Бр
юкнер дважды громко крикнул: «Ну, теперь уж тем более!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138