Сейчас эти люди составили инициативное ядро
горбачевского руководства, вошли в личное окружение Горбачева. Уже в те годы
было ясно, что они добьются успеха.
Однако важнее здесь не то, что кто-то дал мне материал для литературы, а
обобщенность и характерность персонажей. Верно, что Сталин, Хрущев, Брежнев,
Солженицын, Галич, Неизвестный, Евтушенко и др. послужили прообразами для
Хозяина, Хряка, Заибана, Правдеца, Певца, Мазилы, Распашонки. Но не более
того. Даже Мазила не есть Эрнст Неизвестный, хотя факты его жизни я часто
использовал в книге. Вообще мысли всех персонажей книги - это мои
собственные мысли, лишь розданные разным персонажам, а не подслушанные у
других.
Очень многое из моей биографии и из моей социологической теории я
приписал таким персонажам книги, как Шизофреник, Болтун, Учитель, Крикун,
Клеветник. Но никто из них не есть я. И никто из них не есть выразитель
авторской позиции, вернее, все они совместно с прочими персонажами выражают
мое миропонимание.

[462]
СИНТЕТИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Начав писать "Зияющие высоты", я решил использовать все доступные мне
литературные средства именно как средства, а не как самоцель, - поэзию,
прозу, анекдоты, шутки, теоретические рассуждения, публицистику, очерк,
пьесу, исторические экскурсы, социологию, сатиру, трагедию, короче говоря,
все, подчинив все это единой цели - цели изображения реального
коммунистического общества как сложного и многостороннего социального
явления. У меня к тому времени выработался свой взгляд на литературу и на ее
средства. Особенно это касалось поэзии. Подавляющее большинство писателей, в
особенности поэтов, встретили мои поэтические произведения весьма враждебно,
но нашлись и поклонники. Я знаю, почему писатели отнеслись к моей поэзии
враждебно. Я знаю цену тому, что сделал я, и тому, что в этом отношении
сделали они. Может быть, когда-нибудь найдется человек со вкусом, который
произведет нужный анализ и сравнение и выскажет свои суждения. Но пока все
критики обошли молчанием этот аспект моего творчества. Я здесь упомяну лишь
о двух его чертах.
Я использовал поэзию в комбинации с прозой в таких масштабах, в каких,
как мне кажется, еще не делал никто. Думаю, что и качество ее само по себе,
если рассматривать ее как особый жанр социологической поэзии, вполне
соответствует уровню моей прозы. Уже при написании "Зияющих высот" я решил
создавать большие литературные произведения в поэтической форме. Таким
образом я реставрировал "Балладу о неудавшемся летчике", которая по условиям
пересылки рукописей не попала в "Зияющие высоты" и вошла потом в мой
литературный архив ("В преддверии рая"). В этой "Балладе" я умышленно
отказался от всякого рода "технических" поэтических тонкостей и
изощрЇнностей, сделав главный упор на содержание, на содержательные образы,
на содержательные (интеллектуальные) средства вообще. Живя в эмиграции, я
продолжал эту линию своего творчества, насыщая стихами свои романы и сочиняя
самостоятельные поэтические произведения. Так появился роман в стихах "Мой
дом - моя чужбина" и [463] поэма "Евангелие для Ивана". В обоих я следовал
тем же принципам использования содержательных средств поэзии. Я уверен в
том, что, если бы мои поэтические произведения имели возможность свободно и
широко распространяться в России, успех им был бы обеспечен. Разумеется, не
в среде профессиональных поэтов и писателей. Хотя тут было одно исключение.
Александр Галич, прочитав "Зияющие высоты", сказал, что он подписался бы под
каждым моим стихотворением. Это мнение одного из моих любимых поэтов для
меня было чрезвычайно ценно. Очень высоко оценил мои стихи Карл Кантор,
являющийся, на мой взгляд, самым тонким знатоком поэзии из всех, кого я
знал.

"СПОКОЙНАЯ" ПАУЗА
1975 год и начало 1976-го были относительно спокойными. В ГДР и в ФРГ
вышла моя совместная книга с X. Весселем. В ней излагалась моя концепция
логики, X. Вессель сделал перевод на немецкий и несколько дополнений и
комментариев. Меня даже выпустили по его приглашению в Восточный Берлин на
две недели. Я написал большую работу по логике, в которой изложил мою теорию
кванторов (логику предикатов). Она должна была войти в сборник статей по
логике советских авторов, подготовленный для публикации в США. После 1976
года статью из сборника изъяли, и ее напечатали лишь в 1983 году. В это же
время я переработал для издания на немецком и английском языке мою книгу
"Логическая физика". На немецком языке она вышла в ГДР в 1975 году, а на
английском - лишь в 1983 году. Западные логики поступали в отношении моих
логических исследований в удивительном согласии с тем, как это требовалось
советским властям и их помощникам - моим бывшим коллегам.
Лишь несколько лет спустя один мой хорошо осведомленный знакомый
рассказал мне об одном обстоятельстве, благодаря которому меня на короткое
время вроде бы оставили в покое. Дело в том, что какие-то части моей
рукописи все-таки попали в руки КГБ. В таких случаях тексты передаются на
экспертизу осо[464] бым лицам, сотрудничающим с КГБ и работающим в
соответствующих сферах науки и культуры. Мои рукописи рецензировали для КГБ
какой-то писатель и какой-то социолог. Недавно мне сообщили, что этим
экспертом-социологом был Ю. Замошкин, послуживший одним из прототипов для
персонажа "Зияющих высот", по имени Социолог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187