Для этого есть система технических
приемов тренировки. Но главное - систематическое следование всей системе
"зиновьйоги". В проблеме продолжительности жизни главным является не число
прожитых лет, а само ощущение длительности бытия. Можно про[388] жить
биологически долгую жизнь как миг, а биологически короткую как вечность.
Только богатая внутренняя жизнь дает ощущение длительности жизни внешней.
Человек одинок. Твой жизненный путь пролегает так, что ты лишь внешне и
случайно соприкасаешься с другими людьми, причем без взаимного проникновения
душ. Это самое мучительное состояние человека. Можно вынести любые
страдания, кроме одиночества. Против одиночества нет лекарств и нет
упражнений, как преодолевать его. От одиночества нет спасения. Есть две
формы одиночества - внешнее и внутреннее одиночество. Первое является
вынужденным обстоятельством. Оно может исчезнуть вместе с обстоятельствами.
Гораздо более серьезным является другая форма одиночества. Это состояние,
когда человек окружен людьми, ни от кого не отделен, свободен в выборе
знакомств, но при этом не имеет близких себе людей. Это одиночество человека
в любом коллективе, среди людей. Такое одиночество ужасно. Человек постоянно
живет в состоянии обреченности в ожидании конца. Никакой надежды, никакого
просвета. Моя система учит, как со временем избежать состояния одиночества
такого рода, как уклониться от него. Это профилактика от одиночества, точнее
- подготовка к одиночеству как к неизбежному итогу жизни. Она учит, как
встретить одиночество во всеоружии, - как норму, как неизбежное, как
состояние, имеющее свои неоспоримые достоинства: независимость,
беззаботность, созерцательность, презрение к потерям, готовность к смерти.
Надо жить в состоянии постоянной готовности к смерти. Каждый день надо
жить так, как будто он последний. Старайся жизнь закончить так, чтобы после
тебя ничего не осталось. Малое наследство вызывает насмешки и презрение.
Большое наследство порождает злобу и вражду наследников. Любое наследство
оставляет людям хлопоты. Старайся уйти так, чтобы никто не обратил внимания
на твой уход и чтобы люди не злились на то, что после тебя остался мусор и
нужно очистить мир от твоего пребывания. Ты явился в мир незваным и уйдешь
неоплаканным. Не завидуй остающимся: их ждет та же участь.
В конце концов, мы уйдем все, и никто и никогда не узнает о том, что мы
были. Лучше умереть в драке или [389] в какой-то катастрофе. Постарайся
дойти до могилы на своих двоих, не причиняя другим хлопот. Лучше умереть
здоровым, чем больным. Слабые цепляются за жизнь. Сильные готовы с большей
легкостью расстаться с нею. Лучше умереть, не ведая того и внезапно, чем
глядя в лицо смерти и медленно. Счастливы убитые в спину и из-за угла.
В моих книгах часто встречаются разговоры литературных персонажей с
самими собою и некие внутренние голоса. А в "Желтом доме" у главного героя
обнаруживаются десятки различных "я" и внутренних голосов. Это не просто
литературный прием. Если это и прием, то он отражает одно важное качество
моего государства, а именно внутреннее расчленение личности на множество
различных личностей. Это не есть раздвоение личности в медицинском смысле.
Личность сохраняет единство. Она просто оказывается коллективом многих
личностей, объединенных в единое органическое целое. Медицинское раздвоение
личности похоже на западное плюралистское общество. Мое же умножение
личности можно рассматривать как коммунистическое общество, перенесенное в
сознание отдельного человека и очищенное от дефектов реального коммунизма.
Мое государство должно было стать идеальным коммунизмом, но лишь в сознании
и поведении одного человека. В нем возникали конфликты между различными "я",
возникали тенденции к порокам и ко злу. Но все же мой внутренний коллектив
должен был все это преодолевать, сохранять единство и идеальность. Такое
внутреннее умножение личности, кроме того, должно было обеспечить
самодостаточность человека и оградить его от страданий, связанных с
одиночеством. Внутреннее расчленение моего "я" на множество различных, часто
конфликтующих "я" стало одним из принципов моего государства.
Естественно, встал вопрос о том, кто является высшим судьей моего
поведения согласно принципам моей системы жизни. Люди в массе своей
несправедливы, склонны к заблуждениям, самообману и насилию. Некое высшее
существо (Бог), которое было бы абсолютно справедливым, видело бы все и все
понимало бы правильно, не существует. Значит, я сам должен выполнять роль
такого высшего судьи в моем индивидуальном государстве. Одно из моих [390]
"я" должно было стать моим собственным Богом со всеми его атрибутами.
Принципиальной разницы между моим личным богом и Богом как творцом всего
сущего и высшим судьей всего происходящего нет, ибо я в качестве своего бога
сам сотворил свою Вселенную и сам установил ее законы.
Изложенным принципам надо было следовать в рутине обычной жизни,
состоявшей из тысяч мелких поступков. Каждый из них сам по себе еще не
выделял меня из окружающих людей в качестве личности, претендовавшей на
нечто исключительное. Но систематическое поведение, проявлявшееся в
множестве таких поступков, не могло ускользнуть от окружающих. Они
одобрительно относились к какой-то части принципов моего поведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187