Когда эта проблема встала передо мной, я уже имел
профессиональную подготовку для ее решения.
Понять историческую эпоху такого масштаба, как сталинская, - это не
значит (так думал я) описать последовательность множества ее событий и их
причинно-следственную связь. Это значит понять сущность общественного
организма, созревавшего в эту эпоху. Сталинская эпоха была эпохой
становления нового, коммунистиче[278] ского общества. В эту эпоху сложился
социальный строй нового общества, его экономика, система власти и
управления, идеология, культура, образ жизни миллионов людей. Это была
юность нового общества.
Первым делом я отбросил оценку сталинской эпохи как преступной. Понятие
преступности есть понятие юридическое или моральное, но не историческое и не
социологическое. Оно не применимо к историческим периодам, к целым обществам
и народам. Сталинская эпоха была страшной. В ней совершались бесчисленные
преступления. Но нелегко говорить о ней в целом как о преступлении. Нелепо
также рассматривать как преступное общество, сложившееся в эту эпоху, каким
бы плохим оно ни было.

О ТЕРМИНОЛОГИИ
Новое общество строилось из данного человеческого материала и в рамках
исторически данных возможностей. Оно строилось людьми, а не богами.
Строилось методами, которые были доступны в то время. Эти методы отчасти
достались в наследство от прошлого, отчасти навязывались обстоятельствами,
отчасти явились продуктом свободного творчества масс и воли вождей. Многое
из того, что изобреталось и использовалось при этом, изжило себя, было
отброшено и стало достоянием истории. Но многое сохранилось, вошло в самое
тело нового общества, превратилось в постоянно действующие методы
воспроизводства общественного организма. Что считать сталинизмом? То, что
отброшено ходом истории, или то, что сохранилось? Но и это еще не все. Как в
том, что отброшено, так и в том, что сохранилось, имеется два аспекта: то,
что связано с личными особенностями Сталина, и то, что от них не зависело,
но что точно так же ассоциировалось с именем Сталина. Как тут произвести
разграничение? Что отнести к сталинизму и что нет? Когда над такими
вопросами задумаешься, то обнаруживаешь, что выражение "сталинизм"
оказывается не таким уж ясным, каким оно кажется на первый взгляд. Плюс к
тому сталинизмом можно называть и определенную совокупность идеологических
принципов, причем [279] не только высказанных публично, но и замалчиваемых
по тем или иным соображениям. За долгие годы после смерти Сталина никакой
ясности в определение этого понятия не было внесено. Наоборот, было сделано
много, чтобы превратить его в идеологическую пустышку, служащую средством
замутнения мозгов, запугивания и дискредитации неугодных.
Аналогично обстоит дело с выражением "сталинист". Этим словом называют
человека из сталинской правящей группы, типичного руководителя сталинской
эпохи, активного проводника сталинской политики, сталинского идеолога и
апологета. Сталинистами называют также партийных и государственных
руководителей, склонных к методам руководства сталинских времен.
К какой категории, например, отнести Хрущева, бывшего верным соратником и
подручным Сталина, а после смерти последнего возглавившего десталинизацию
страны и проводившего ее сталинскими методами? Как называть с этой точки
зрения горбачевцев, нападающих на Сталина на словах, но на деле во многом
следующих сталинским образцам руководства и поведения? К какой категории
отнести человека наших дней, который положительно оценивает какие-то
действия Сталина? Можно ли его считать сталинистом? Можно ли считать
сталинистом человека, который оценивает Сталина как великого исторического
деятеля?
Соответственно неопределенны и выражения "антисталинизм",
"антисталинист", "антисталинский", "антисталинистский". В употреблении их
доминирует субъективное отношение ко всему, связанному с именем Сталина, и
это усиливает неопределенность словоупотребления. Например, человек может
считать виновником зол сталинского периода самого Сталина, хотя Сталин был
тут ни при чем. Человек может быть противником лишь того, что специфически
связано со сталинизмом. Так что, называя человека антисталинистом, мы тем
самым еще не определяем его позицию достаточно точно. Я был антисталинистом,
но я счел бы оскорблением для себя, если бы меня зачислили в одну категорию
с нынешними "антисталинистами".
Терминологическая неопределенность, о которой я говорил, не есть лишь
результат отсутствия общепринятого соглашения. Тут действуют факторы,
исключающие [280] мирное соглашение. Возьмем, например, горбачевскую критику
Сталина. Она служила средством маскировки тенденции самих горбачевцев к
волюнтаризму сталинского типа и к сталинским методам обращения с массами.
Горбачевцы обвинили в сталинизме брежневское руководство и нынешних
"консерваторов". А между тем, если разобраться по сути дела, именно
брежневизм явился самозащитой советской системы власти от хрущевской
тенденции к сталинскому волюнтаризму. Именно консерваторы в горбачевском
руководстве были противниками сталинских методов управления, а не
реформаторы. Так что рассчитывать на терминологическую ясность тут не
приходится. Ее избегают умышленно. В кругах теоретиков, пишущих на темы,
связанные со Сталиным, действуют другие многочисленные причины, точно так же
исключающие четкость и однозначность терминологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187