– Я бы не назвал это проблемами. Скорее это… ну вроде как предчувствие. Предчувствие проблем.
– А именно?
Гуннар ответил не сразу, а сначала подозвал слугу, ведавшего прохладительными напитками, и взял у него чашку кваса. Отпив глоток, он спросил:
– Ты веришь в сны, Инга?
В некотором недоумении я пожала плечами:
– Трудно сказать. И да и нет. Я не принадлежу к людям, которые каждое утро анализируют все, что им приснилось, отыскивая пророчества и знамения, но вместе с тем я вполне допускаю существование провидческих снов.
– А как насчет видения во сне реальности? Могут ли человеку сниться события, которые действительно где-то происходят или происходили в недавнем прошлом?
– Думаю, да. И даже не «думаю», а уверена в этом. – Я хотела добавить, что по поводу вторжения реальности в сон у меня есть небольшой опыт, но вовремя вспомнила, что Гуннар ничего не знает о нашем видении в «колодце» и знать ничего не должен. – Другой вопрос, как определить, что твои сны отражают реальные события, а не страхи, угнездившиеся в подсознании.
– В том-то и дело, – со вздохом произнес Гуннар. Он немного помолчал, задумчиво глядя вдаль. – Но мои сны такие убедительные, такие правдоподобные. Кстати, что ты знаешь о шкуре нашего предка, короля Ивэйна?
– О шкуре? – В моем воображении сразу возникла весьма неприглядная картина. – А что случилось с его шкурой?
Гуннар натянуто улыбнулся и объяснил:
– Речь идет не о шкуре самого короля, а о принадлежавшей ему львиной шкуре, нашей фамильной реликвии, которая в прошлом году была похищена Женесом – это случилось как раз накануне вашего с Владиславом прибытия на Агрис. Ты ничего об этом не слышала?
– Нет, ничего, – ответила я. – Но о короле Ивэйне я читала в трехтомной «Истории Агриса», которую нашла в Имперской библиотеке. Я знаю, что он жил в восьмом веке, был первым королем Лиона и основателем нашей династии, а современники называли его Ивэйном-львом. Ага! Так это прозвище возникло не из-за его храбрости, а из-за львиной шкуры?
– В общем, да. Хотя наши семейные хроники гласят, что Ивэйн был храбр как лев и столь же свиреп. Но львом его прозвали, безусловно, потому, что он ни днем ни ночью не расставался со своей шкурой. А когда на склоне лет он объединил под своей властью шесть соседних графств, как-то само собой возникло название для нового государства – королевство Лион. До недавнего времени львиная шкура Ивэйна хранилась вместе с другими королевскими регалиями в кафедральном соборе Руана, где по традиции происходит коронация всех королей Лиона. – Гуннар сделал короткую, но выразительную паузу и значительно посмотрел на меня, как бы призывая к дополнительному вниманию. – Однако ценность этой шкуры заключается не только в том, что от нее пошло название королевства. Она является мощным магическим инструментом, который позволяет слабым магам вроде меня усилить свои способности и даже реализовать те, которые имеют рецессивный характер и при обычных условиях недоступны.
– Звучит многообещающе, – сказала я, когда Гуннар умолк в ожидании моей реакции. – Но, как я понимаю, в этой бочке меда не обошлось без ложки дегтя.
– К сожалению, это так. Вся беда в том, что шкура, давая человеку могущество, одновременно обретает над ним огромную власть. Достаточно лишь единожды испробовать ее в действии, чтобы до конца дней своих оказаться в полной от нее зависимости. Король Ивэйн не расставался с ней отнюдь не от хорошей жизни – он просто не мог без нее обойтись. В своем завещании он предупреждал, что, хотя шкура не губит душу человека и не вредит его здоровью, использовать ее следует лишь в самом крайнем случае, когда над государством нависнет смертельная угроза. Львиная шкура Ивэйна стала символом нашего рода, и за прошедшую тысячу с лишним лет только один король Лиона, Гавэйн Третий, который жил девять веков назад, рискнул надеть ее на себя. Добром это не кончилось, и трагическая судьба короля Гавэйна послужила предостережением для всех его потомков.
– Ну, в таком случае, – осторожно произнесла я, – может, оно и к лучшему, что Женес похитил шкуру. Теперь ни у тебя, ни у твоих детей и внуков не возникнет соблазна воспользоваться ею.
Гуннар энергично взъерошил свои коротко остриженные соломенные волосы.
– Наверное, ты права. Ведь я, в сущности, поддался соблазну – меня спасло лишь то, что шкура так и не попала ко мне. Прошлой осенью я приказал перевезти ее из Руана в Альбину, обосновывая свое решение тем, что ситуация на Агрисе день ото дня становится все более напряженной и руанский собор уже перестал быть надежным местом для хранения такого ценного артефакта. На самом же деле я хотел заполучить ее в свои руки – и отнюдь не для того, чтобы просто любоваться ею. Однако гвардейский отряд, которому было поручено доставить шкуру в столицу, подвергся нападению банды Женеса. Все гвардейцы, за исключением одного человека, были убиты, а тот, что чудом уцелел, повредился в уме, наблюдая из своего укрытия, как разбойники расчленяли тела его товарищей…
– Погоди! – перебила я. – Ты, часом, говоришь не о том нападении, что случилось недалеко от Шато-Бокер в вечер перед нашим прибытием на Агрис?
– Да, о нем, – подтвердил Гуннар. – Кстати, именно поэтому Женес не напал на вас сразу. Плененные во время штурма замка разбойники на допросе показали, что ночью и в первой половине дня его не было на Агрисе. После нападения на отряд он взял львиную шкуру, которую везли гвардейцы, и куда-то ушел, а вернулся лишь к следующему вечеру и тотчас организовал атаку на Шато-Бокер. По свидетельству разбойников, в нескольких часах пути от Агриса, на одной из необитаемых Граней, Женес устроил свое логово, нечто вроде главной базы, где хранил самые ценные свои трофеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119