Далее в письме говорилось, что во время крещения на ладонях, на лбу и на левой стороне груди Володислава появились небольшие кровоточащие ранки – так называемые стигматические метки, следы Христовых ран, которые под конец церемонии немедленно и совершенно бесследно исчезли. Когда же мальчика погрузили в купель со святой водой, над его головой возникло золотое сияние в форме нимба, а к пению церковного хора приметалась какая-то тихая музыка – почти неслышная, но настолько прекрасная, что многие из присутствовавших в храме даже расплакались от восторга и умиления.
Владыка Иларий, самолично крестивший новорожденного, был потрясен происшедшим до глубины души, и это явственно чувствовалось по письму, которое он написал вечером того же дня. Отбросив свойственную высокопоставленным священнослужителям сдержанность и осторожность, митрополит выражал уверенность, что ребенок, которого он нынче держал на руках, есть Спаситель, новый мессия, ниспосланный Небесами многострадальному человечеству. В качестве дополнительного аргумента владыка, человек весьма образованный, приводил свои расчеты, из которых явствовало, что в момент рождения Володислава на Основе в Вифлееме как раз была полночь с двадцать первого на двадцать второе декабря – а Иисус Христос, что уже считается научно доказанным фактом, родился именно в полночь зимнего солнцестояния. Кроме того, продолжал владыка Иларий, некоторые источники утверждают, что Иисус родился не в 4 и не в 6 году до нашей эры, а в 27, и если это так, то получается, что новый мессия пришел в мир земной спустя ровно две тысячи лет после первого.
Под конец письма митрополит немного поостыл и заверил патриарха, что вплоть до получения соответствующих инструкций воздержится от каких-либо публичных заявлений касательно божественной природы княжича Володислава. Благо больше никто на Истре не обратил особого внимания на знамения, что сопутствовали всей этой истории, а если и обратил, то никак не связал их с рождением у князя Верховинского внука. Стигматические знаки на теле младенца, золотое сияние над его головой, конечно, заметили все, кто присутствовал на церемонии крещения, а большинство также слышало и тихую неземную музыку, однако князь Властимир, который был довольно опытным магом, сразу объяснил эти явления большой магической силой у Володислава. Он очень гордился тем, что в их роду появился такой могущественный маг…
– О боже! – прошептала Кристина и еще раз, уже не так поспешно и более внимательно, перечитала оба письма.
Потом аккуратно сложила все листы, сунула их в конверт и вопросительно посмотрела на Сандру:
– Послушай, это серьезно?
– Абсолютно серьезно. – Сандра лежала на спине с закрытыми глазами.
– О боже! – повторила Кристина, – А что было дальше?
Сандра распахнула глаза и повернула к ней голову.
– Как ты понимаешь, второе письмо, в отличие от первого, настроило патриарха Никодима на серьезный лад. Он понял, что на Истре действительно произошло нечто знаменательное, и немедленно отправил туда комиссию. Разумеется, эта немедленность была весьма условной: от Истры до Главной Магистрали почти пять месяцев пути по трактам, а потом гонцу пришлось еще девять недель добираться по железной дороге до Бетики – в то время поезда ходили гораздо медленнее, так что письмо от митрополита пришло с более чем полугодичной задержкой. Комиссию вел опытный маг, поэтому на путь до Истры они потратили втрое меньше времени, чем гонец, и прибыли на место в конце сентября. Однако там они обнаружили, что опоздали как минимум на семь месяцев. Им осталось только собрать немногочисленные свидетельства трагедии и убраться восвояси.
– А что случилось?
Сандра рассказала Кристине о Прорыве, унесшем жизни всех членов семьи князя Верховинского, за исключением Марьяны и Огнеслава.
– Изучив все обстоятельства дела, – продолжала она, – члены комиссии пришли к выводу, что княжич Володислав, в чьей гибели они не сомневались, действительно был несостоявшимся мессией или, в крайнем случае, пророком, которому Вышний мир не смог обеспечить надежную защиту. А вот патриарх Никодим, ознакомившись с отчетом, отказался поверить в смерть Володислава – он был уверен, что мальчик просто похищен, и догадывался о личности похитителя.
– Неужели Мэтр?
– Да, он самый. – Сандра легла на бок лицом к Кристине и подперла голову рукой. – Тут вот какое дело. Оказывается, основатель несторианской ветви христианства, константинопольский патриарх Несторий, оставил для своих последователей тайное пророчество, в котором предсказывал, что на исходе второго тысячелетия в мир земной придет новый Сын Божий, но некие силы, не обязательно враждебные человечеству, – Несторий это особо подчеркивал, – решат использовать его в своих целях и постараются воспрепятствовать исполнению его высшего предназначения. То обстоятельство, что расследованием событий на Истре от Инквизиции занимался мой крестный отец Ривал де Каэрден, известный своей близостью к Мэтру, насторожило патриарха Никодима, а окончательно он убедился в том, что дело тут нечисто, когда сумел заполучить копию доклада дяди Ривала. Там не упоминалось очень важное свидетельство одного из немногих уцелевших слуг – старого конюха, его имя я забыла. Он клятвенно утверждал, что в самом начале видел, как замок покидал какой-то человек в широком черном плаще, с небольшим свертком в руках, напоминавшим спеленатого младенца. Ему, впрочем, никто не поверил – после Прорыва он тронулся умом, да и в замке было найдено обезображенное тельце двухмесячного ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119