На это Фатима заметила, что мне больше к лицу не голубой цвет, а сиреневый. Сесиль не согласилась с ней и категорически заявила, что темные тона – бордовый или синий – более выгодно подчеркивают нежную белизну моей кожи и золотистый цвет волос. Между девушками назревала перепалка, но вмешиваться мне не пришлось – Сара строго прикрикнула на своих младших подруг и велела им заняться делом. Сама она уже сидела подле меня на низенькой скамеечке и подравнивала ногти на моей левой руке.
Спохватившись, Сесиль и Фатима убрали полотенце с моей головы и занялись волосами, а Грета, вооружившись маленькой пилкой, стала обрабатывать ногти на моих ногах.
Мой обычный утренний туалет, включавший в себя, помимо одевания, сушку и укладку волос, маникюр, педикюр и косметический уход за лицом, отнимал у меня от часа до двух, в зависимости от настроения; а по субботам, когда к ежедневным добавлялись еще и еженедельные процедуры, я проводила перед зеркалом более трех часов. Владислав искренне недоумевал: как я все это выдерживаю изо дня в день, из недели в неделю, да еще ухитряюсь получать удовольствие? Честно говоря, я сама толком не понимаю, что заставляет меня тратить столько времени и сил, лишь бы выглядеть хоть чуточку привлекательнее, чем я есть на самом деле. Добро бы я была дурнушкой, так ведь нет – внешними данными меня природа не обделила, и грех упрекать ее в скупости. Скорее всего, это было одно из проявлений самого фундаментального инстинкта, свойственного всем живым существам, – инстинкта продолжения рода. Если бы женщины довольствовались тем, что имеют от рождения, и не стремились совершенствовать свою красоту, то человечество давным-давно вымерло бы.
Тщательно обработав мои ногти, высушив, расчесав и уложив волосы, девушки сняли с меня халат, вместо него надели тонкое батистовое белье, чулки с кружевными подвязками, короткую облегающую рубашку без рукавов и целый ворох шелковых нижних юбок. Распространенные здесь корсеты я никогда не носила – моя гибкая стройная талия и маленькие упругие груди ни в какой особой поддержке не нуждались.
Поскольку теперь я была более или менее одета, Сесиль с моего разрешения впустила в комнату Леопольда. Кот, радостно мурлыча, с минуту терся о мои ноги, затем влез на трюмо и стал руководить действиями фрейлин, которые хлопотали над моим лицом. Помимо всего прочего, он считал себя большим специалистом по макияжу и тонким ценителем женской красоты.
Уже привычные к этому девушки не обращали на болтовню Леопольда ни малейшего внимания и спокойно делали свое дело. Так как я не торопилась, они потратили на макияж никак не меньше получаса: с помощью минимума косметики и небольшой толики магии местами смягчили мои черты, местами, наоборот, самую малость подчеркнули их, придали моим губам более яркий и сочный цвет, слегка подрумянили щеки, а брови подкрасили, заменив их рыжеватый оттенок на платиновый, – и в результате из просто красивой я сделалась настоящей конфеткой.
Когда я выразила удовлетворение увиденным в зеркале, Сара наложила на макияж закрепляющие чары, гарантировавшие его сохранность в течение всего дня. Потом меня облачили в платье, обули в изящные башмачки, вдели мне в уши сережки, повесили на шею жемчужное ожерелье, надели на пальцы перстни, а на запястья – браслеты и произвели окончательную доводку моей причёски, что заняло еще минут десять. Лишь в четверть одиннадцатого девушки закончили свою работу и, весьма довольные собой, сообщили, что теперь я могу появиться на людях.
Оставив Сару, Сесиль и Фатиму наводить порядок в спальне, мы с Гретой и Леопольдом прошли в соседние покои, которые занимали приемные родители мужа – дядя Михаил и тетя Маша. Они прибыли в Вечный Город вместе с нами и возвращаться домой не собирались. Собственно, для них дом был там, где находился Владислав – их единственный сын, и ради того, чтобы жить рядом с ним, они согласились переехать на чужбину.
А вот мои родители остались на Основе под бдительной, хоть и незримой охраной Инквизиции. Они не поехали со мной из-за моего младшего брата Анджея, который еще учился в школе, а после нее собирался в университет – и непременно в какой-нибудь земной, поскольку он с детства был помешан на компьютерах и хотел стать программистом. На Гранях же компьютеров нет – не только потому, что уровень развития науки и техники здесь гораздо ниже, чем на Основе, но и по куда более фундаментальной причине – электроника, из которой сделано компьютерное «железо», не работает здесь в принципе. Правда, Владислав и его друг, кадет Джозеф Арно, утверждают, что это не беда, ведь законы математической логики, на которых основана кибернетика, действуют здесь точно так же, как и в земных условиях, а все электронные блоки можно заменить магическими устройствами. Но пока что все идеи Владислава о «волшебном компьютере» находятся в стадии теоретической разработки, до их практического воплощения еще очень далеко, и в ближайшие годы моему брату на Гранях делать нечего. Поэтому родители решили остаться с Анджеем на Основе – ведь я уже взрослая и самостоятельная, а он еще нуждается в их заботе и опеке. Я это прекрасно понимаю – и все же мне грустно…
Благодаря нашему высокому положению в Империи, родителям Владислава не было нужды зарабатывать себе на жизнь, но свекор, человек деятельный и энергичный, не пожелал уходить на пенсию в пятьдесят восемь лет и нашел применение своим административным способностям и юридическому образованию на правительственной службе. На первых порах у него была не работа, а какая-то синекура – максимум почета при минимуме обязанностей, – но со временем он сумел доказать свою полезность и три месяца назад получил ответственную должность в аппарате регента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119