Но на этот раз протест Масэ
не возымел действия.
Возможно, и сам Камекасс не надеялся на успех опытов Бертильона. В комнат
е, где до сего времени все еще работал Бертильон, стали официально провод
ить измерения и регистрацию данных. Но в каких это происходило условиях!
Коллеги наблюдали за Бертильоном, не прекращая издевательских насмеше
к. Обоим помощникам нельзя было доверять, так как они никак не могли пости
чь смысла порученной им работы. Они пытались восставать против мрачной и
ожесточенной педантичности Бертильона, с которой тот следил за их дейст
виями. Им было известно отрицательное отношение Масэ ко всему происходя
щему, и они шушукались за спиной Бертильона, но ослушаться не решались, та
к как боялись его холодной ярости, готовой обрушиться на них, допусти они
малейшую неточность. Бертильон безмолвствовал и работал как одержимый.
Он измерял, проверял, записывал.
С некоторых пор каждый вечер с итогами всего сделанного за день он спеши
л в маленькую квартирку, в которой с зимы 1881 г. стал частым гостем. Квартира
принадлежала молодой австрийке Амелии Нотар, невзрачной близорукой же
нщине, кое-как перебивавшейся в Париже уроками языка. Однажды из-за своей
близорукости она попросила Бертильона помочь ей перейти перекресток. З
амкнутый, необщительный Бертильон раскрыл свои мысли перед такой же зам
кнутой и необщительной женщиной. Так зародился этот необыкновенный сою
з, со временем превратившийся в столь же необыкновенный брак. Бертильон
не настолько доверял своим помощникам, чтобы позволить им заполнять рег
истрационные карточки. Это делала Амелия Нотар. Она своим каллиграфичес
ким почерком вписывала в них данные с утра до ночи.
К началу января 1883 г. у Бертильона в картотеке было 500 карточек, к середине я
нваря Ц уже тысяча, а в начале февраля их насчитывалось 1600. Регистрационн
ая система функционировала. Но что из этого? Февраль был третьим месяцем
испытательного срока, а следовательно, последним, отведенным Бертильон
у для опыта. К 15 февраля в картотеке было уже 1800 регистрационных карточек. Н
о до сего времени к Бертильону еще ни разу не приводили никого, кто был бы
уже однажды им обмерен и кого можно было бы опознать по данным, имеющимся
в картотеке.
Февраль того года выдался туманным, небо было мрачным, и эта мрачность бы
ла под стать настроению Бертильона. Он был раздражительным более обычно
го, во время работы что-то бормотал про себя. Его опять мучили жестокие пр
иступы мигрени, опять повторялись носовые кровотечения, опять «взбунто
вался» желудок. 17 февраля его отделяло еще 12 дней от рокового срока; 19 февра
ля оставалось всего 10 дней…
20 февраля, незадолго до конца рабочего дня, Бертильон лично обмерял после
днего из арестованных, назвавшегося Дюпоном. Он был шестым Дюпоном за эт
от день. Уже давно среди уголовников, не отличавшихся богатством фантази
и, фамилия Дюпон стала излюбленным псевдонимом. Бертильон измеряет: длин
а головы Ц 157 мм, ширина головы Ц 156 мм, длина среднего пальца Ц 114 мм, мизинц
а Ц 89 мм…
Раньше он часто ловил себя на том, что черты лица вновь арестованного каз
ались ему знакомыми. С дрожью в руках перебирал он тогда карточки, преисп
олненный надежды найти наконец то, что было ему так необходимо. И всякий р
аз он чувствовал себя одураченным. Одураченным ненадежностью человече
ского глаза, с чем его системе и предстояло сразиться. Теперь же по заверш
ении обмера арестованного Дюпона ему тоже показалось, что перед ним уже
знакомое лицо. Но, пребывая в дурном расположении духа, он противился соб
ственным ощущениям.
По своей длине голова арестованного Дюпона подходила к разделу картоте
ки с пометкой «средняя». Тут имелась отсылка в соответствующий подразде
л. А данные измерения ширины головы, тоже разбитые на подразделы, позволи
ли уменьшить количество искомых картотечных ящиков до девяти; данные о д
лине среднего пальца сократили это количество до трех, а данные о длине м
изинца умещались в одном ящике, и в нем было всего пятьдесят карточек. Одн
у из них минуту спустя Бертильон держал в похолодевшей от волнения руке.
В ней значились те же цифры, которые он только что получил, измеряя аресто
ванного Дюпона. Но в карточке стояла другая фамилия: Мартэн, арестованны
й 15 декабря 1882 г. за кражу пустых бутылок.
Бертильон повернулся к арестованному. «Я вас уже однажды видел, Ц еле вы
говорил он, Ц вы были задержаны 15 декабря прошлого года за кражу пустых б
утылок. Тогда вы назвали себя Мартэн…» Воцарилось напряженное молчание.
Полицейский, сопровождавший задержанного, был потрясен. А арестованный
со злостью воскликнул: «Ну и ладно! Ну и ладно, это был я…» Остальные служа
щие, которые были очевидцами этой сцены, уставились на Бертильона. Некот
орые из них решили, что ему помог случай, другие понимали, что тот, над кем о
ни с таким удовольствием издевались, переживает в это мгновение настоящ
ий триумф. Бертильон овладел своим волнением и обвел всех их взглядом, по
лным сарказма. По своему обыкновению он, не проронив ни слова, сел за письм
енный стол и стал сочинять докладную префекту полиции, затем отправил ее
. Только после этого он запер свою картотеку и покинул бюро. На улице Берти
льон повел себя необыкновенным для него образом: нанял дрожки и отправил
ся прямо к Амелии Нотар. Только там он на мгновение дал выход своему волне
нию и поведал своей тихой и, как всегда, преданной слушательнице о пришед
шем к нему наконец успехе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160