Во время его работы в одном из залов Дворца юстиции все здание было запер
то и охранялось стражей.
Всю ночь с 13 на 14 сентября Орфила проводил эксперименты. Ни одна весть об их
ходе не просочилась наружу. Напряжение выливалось даже в протесты перед
зданием суда. Наконец к вечеру 14 сентября Орфила появился в судебном зале
. Оба Дюбуа, Дюпюитрен и врачи из Брива следовали за ним с опущенными голов
ами.
«Мы пришли, Ц заявил Орфила, Ц отчитаться… перед судом». Затем после не
которых предварительных замечаний последовали фразы, заставившие заст
ыть всех в зале: «Я докажу, во-первых, что в теле Лафаржа есть мышьяк; во-вто
рых, что этот мышьяк не мог попасть в него ни из реактивов, которыми мы пол
ьзовались, ни из земли, окружавшей гроб; в-третьих, что найденный нами мыш
ьяк не относится и к тем частицам мышьяка, которые являются естественным
и компонентами человеческого организма…»
Пайе схватился за голову, просто не в силах постичь, что этот смертельный
удар нанес ему Орфила Ц «его» Орфила. Лишь с трудом воспринимал он дальн
ейшие слова. Орфила превратил все, что еще оставалось от желудка и его сод
ержимого, в экстракт и поместил его в аппарат Марша. Через короткий проме
жуток времени стали четко видны бляшки мышьяка. Проба с окисью серебра п
оказала, что налицо действительно мышьяк. Следующим был исследован экст
ракт, приготовленный из всех еще сохранившихся частей остальных органо
в Ц от печени до мозга. На этот раз аппарат Марша показал незначительное
число бляшек, но состояли они, без сомнения, из мышьяка. Наконец, Орфила пр
оизвел обугливание с помощью азотной кислоты всех остатков, образовавш
ихся в фильтрах при изготовлении предыдущих экстрактов. Из полученного
при этом нового экстракта ему опять удалось получить мышьяк, притом в дв
енадцать раз больше, чем при предыдущих экспериментах.
Исследование проб почвы не привело к обнаружению мышьяка, так что послед
ний никак не мог попасть в труп из кладбищенской земли. А поскольку естес
твенно содержащийся в человеческом организме мышьяк может быть обнару
жен лишь в костях, но не в других органах, то он, как заявил Орфила, никакой р
оли в деле Лафарж не играет.
В заключение Орфила коснулся результатов, полученных до него врачами и а
птекарями из Брива и Лиможа. Что касается первой экспертизы, то она прово
дилась устаревшими методами. Аппарат же Марша, примененный при следующе
й экспертизе, является настолько чувствительным прибором, что неопытны
е лица вначале нередко получают на нем отрицательные результаты. Ведь до
статочно, как это случилось у его предшественников, слишком резко зажечь
пламя под форсункой, чтобы мышьяк не осел, а улетучился оттуда в виде газа
.
Председатель суда де Барни задал единственный вопрос: считает ли Орфила
, что размер обнаруженных им бляшек мышьяка достаточен для умерщвления ч
еловека? Орфила ответил, что на этот вопрос всегда следует отвечать толь
ко с учетом всех иных обстоятельств Ц симптомов заболевания, факта поку
пки яда и наличия отравленных напитков. Во всяком случае, при таком подхо
де ответить на него было бы легче.
Было около семи часов вечера, когда Орфила покинул зал. Де Барни опасался
нападений на Орфила «лафаржистов» и поэтому приказал нескольким жанда
рмам охранять его вплоть до отъезда в Париж. Однако шок, вызванный показа
ниями Орфила, произвел на всех его противников парализующее действие. В
судебном протоколе отмечалось: «Такое новое и гибельное развитие этой д
раматической истории, видимо, повергло всех присутствующих в глубокое и
зумление». Пайе был не в состоянии дать какие-либо объяснения тому, что пр
оизошло. Мари Лафарж впервые потеряла самообладание: ее удалось под обод
ряющие возгласы публики отвести назад в тюрьму, но там силы совсем остав
или ее, так что процесс пришлось прервать на два дня.
Поскольку Пайе считал бессмысленным апеллировать еще к каким-нибудь эк
спертам, чтобы посеять сомнение в выводах Орфила, которого он сам же расх
валивал как самого большого авторитета, то местный адвокат Лашо, помогав
ший Пайе в качестве второго ассистента, спешно, по собственному почину п
ослал из нежного сострадания к Мари Лафарж нарочного в Париж. Он просил Ф
рансуа Распая, который был не только химиком, но и политиком, часто скрещи
вавшим как либерал клинки с консерватором Орфила и не избегавшим дискус
сий с «королем токсикологии», немедленно приехать в Тюлль. Это был беспо
лезный акт. Распай, правда, откликнулся на призыв, но, когда он выехал из Па
рижа, шла уже заключительная фаза процесса.
Пайе в отчаянной защитительной речи пытался доказать, будто Мари Лафарж
настолько благородная натура, что в ее душе не могла зародиться мысль об
убийстве. Пока с улицы в зал доносились неистовые требования дождаться п
риезда из Парижа Распая, судьи и присяжные вечером 19 сентября удалились д
ля совещания. Через час присяжные признали Мари Лафарж виновной, а за пол
часа до полуночи суд вынес приговор, гласивший: «Пожизненная каторга».
Как раз в это время в Тюлль прибыл Распай.
Его ожидала толпа «лафаржистов». Они угрожали нарочному расправиться с
ним за то, что тот слишком поздно доставил Распай. Самому Распаю не остава
лось ничего другого, как осмотреть фарфоровую тарелку с бляшками мышьяк
а, которую ему с готовностью показали, и вернуться назад в Париж, не оказав
никакого влияния на судьбу Мари Лафарж.
Король Луи-Филипп заменил ей каторгу пожизненным тюремным заключением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160