, а также кое-какая документация из марсельской л
аборатории. Но так или иначе они находились у него. То, как он ими воспольз
овался, показало, как, впрочем, и весь процесс, что Готра был не только зака
ленным в боях профессионалом, который к тому же мастерски разбирался в е
стественнонаучных концепциях, но и человеком не очень-то щепетильным в
выборе средств для достижения своей цели, адвокатом, не чуравшимся дешев
ых эффектов и даже сознательно их использовавшим.
Утром 23 февраля, пробравшись сквозь возбужденную, ожидавшую его людскую
толпу, Беру вошел в зал суда. Это был темноволосый, грузный, широкоплечий,
казавшийся несколько малоподвижным человек, о котором Мари Беснар со зл
обой писала:
«Он выглядел не очень интеллигентно, но в сравнении со всеми его глупост
ями и ошибками все же достаточно прилично». Впечатление, которое произво
дил Беру, не в последнюю очередь объяснялось чрезвычайно большим разрыв
ом в развитии науки между Парижем и большей частью провинции, а исключен
ия, вроде развития судебной медицины в Лионе, лишь подтверждали общее пр
авило. Он принадлежал к старшему поколению и жизнь свою провел на юге, зан
имаясь, подобно многим своим сверстникам, помимо токсикологии, еще разли
чными областями естественнонаучной и технической криминалистики впло
ть до почерковедения.
Но сейчас, когда он вышел вперед и стал описывать проделанную им огромну
ю работу, ему не хватало необходимого для суда блеска. Сухими словами наб
росал он картину затянувшихся на месяцы событий, вызывавших одну эксгум
ацию за другой. Стеклянные сосуды с материалом для исследований курсиро
вали между Луденом и Марселем, со многими сотнями частей и частиц органо
в похороненных в разное время людей. Все исследования на мышьяк Беру про
водил с помощью аппарата Марша, но прибегал и к измерениям изменений в цв
ете. Тысячи раз за последние тридцать лет в его лаборатории проводились
подобные анализы, и Беру ничуть не сомневался в том, что установленные им
в трупах количества мышьяка совершенно точны, в рамках, конечно, незначи
тельных отклонений, неизбежных при любых измерениях. Он исследовал такж
е многочисленные пробы почвы с примогильных участков на содержание в ни
х растворенного мышьяка и пришел к выводу, что количество растворенного
мышьяка в них намного меньше, чтобы им можно было объяснить наличие необ
ычайно больших количеств мышьяка в трупах. Беру показал, что он не легком
ысленный фанфарон, а эксперт, ограничивающийся пределами своей професс
иональной компетенции. Когда председатель суда задал ему каверзный воп
рос: «Утверждаете ли вы, что речь здесь идет об умышленном отравлении?», он
дал отрицательный ответ: «О нет. Что-либо в этом роде я бы никогда не смог з
аявить. Все сказанное мною сводится исключительно к тому, что я обнаружи
л в исследованных трупах мышьяк».
Беру в эту секунду и не подозревал, что несколько минут спустя он станет ж
ертвой целого ряда судебных трюков, которые с дьявольским мастерством р
азыграет Готра, разрушив как ударами топора все здание токсикологическ
их экспертиз. Впрочем, Беру стал жертвой не только этих трюков, но и тех уп
ущений, в которых был виновен он сам и некоторые его сотрудники. Правда, уп
ущения эти состояли в том, что Беру при проведении своих анализов не поль
зовался самыми новейшими методами. Но является по меньшей мере спорным,
можно ли считать недостатком привязанность исследователя к тем метода
м, которыми он овладел в совершенстве. Как выяснилось позже, результаты Б
еру были бы не опровергнуты, а подтверждены даже при исследовании самыми
современными способами. Ошибка, в которой он действительно был повинен,
была совсем иного рода: он не обеспечил безукоризненной точности и аккур
атности в организации лабораторной работы и в первую очередь пренебрег
бюрократической системой регистрации и контроля, без чего лаборатория
в наш массовый век рано или поздно будет попросту погребена под постоянн
о усиливающимся напором огромного количества анализов.
Готра начал с того, что допросил врачей Ц доктора Сета и доктора Гийона, к
оторые на Луденском кладбище изымали необходимые для исследования час
ти трупов и запечатывали их в стеклянные сосуды, предназначенные для Мар
селя. «Я убежден, Ц сказал он необычайно дружелюбно, Ц что вы работали с
крайней осторожностью, пересчитали и занесли в список все стеклянные со
суды, прежде чем отправить их в Марсель…»
«Само собой разумеется, Ц ответил Сета, Ц мы работали с огромной тщател
ьностью». Он добавил, что это необходимо для того, чтобы в лаборатории поп
али подлинные объекты исследования.
Готра взял со своего стола несколько списков и раздал их судьям, присяжн
ым и журналистам. Право же, он не знает, заявил Готра, как при тех обстоятел
ьствах, которые описал доктор Сета, надо назвать некоторые вещи, о которы
х сейчас пойдет речь. Очевидно, произошло нечто таинственное. Если госпо
да сравнят списки, составленные у вскрытых могил доктором Сета, со списк
ами доктора Беру о поступивших к нему объектах исследования, то окажется
, что в Марселе зарегистрировано и исследовано значительно больше сосуд
ов с частями трупов по делу Беснар, чем их было отправлено из Лудена. Если
исключить возможность того, что число сосудов само по себе увеличилось п
о пути в Марсель, то остается только один вывод: в лаборатории доктора Бер
у сосуды с объектами исследования по разным уголовным делам были перепу
таны и, так сказать, привнесены в дело Беснар извне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160