Тем не менее Роже стремился к тому, чтобы обвинение, которое будет предъя
влено Мари Беснар, базировалось не на одних только косвенных уликах. В хо
де длившегося около двух лет расследования он испытал все средства, спос
обные побудить Мари Беснар к признанию. Он прибегал при этом даже к таким
методам, которые, особенно в эпоху Горона, считались классическими и сам
ыми эффективными из арсенала Сюртэ. Так, он подсаживал в камеру Мари Бесн
ар женщину-шпика. Но бдительное недоверие и упрямство арестованной (а мо
жет быть, ее невиновность) оберегали ее от опрометчивых высказываний. Бе
сспорно, какую-то часть присущей ей силы сопротивления Мари Беснар черп
ала из того факта, что ее защиту взял на себя один из известнейших парижск
их адвокатов. Вскоре после своего ареста Мари заручилась помощью таких а
вторитетных адвокатов, как Рене Эйо и Дюклюзо. Благодаря постоянно расту
щему интересу к этому делу в стране внимание ведущих парижских адвокато
в, постоянно ищущих сенсационные дела, было привлечено к этой женщине из
провинции. Рене Эйо в конце концов сам привез в Пуатье звезду адвокатуры,
тогда уже шестидесятичетырехлетнего кавалера ордена Почетного легион
а Альбера Готра. В течение целого дня Готра беседовал с арестованной.
Вероятно, Готра еще до своего визита к Мари Беснар решил, что этот необычн
ый процесс ему упускать нельзя. Готра давно было ясно, что обвинение буде
т строиться по преимуществу на косвенных уликах, добытых токсикологиче
ской экспертизой, а по опыту он знал, что нет ничего легче, как выиграть пр
едстоящий процесс, Ц для этого достаточно посеять с помощью не раз уже и
спробованных им способов недоверие к данным токсикологической эксперт
изы. В Марселе Готра получил некоторые сведения о работе Беру и полагал, ч
то ему удастся «выбить Беру из седла». Насколько подробно он был информи
рован, можно судить по замечанию, которое он сделал, когда Мари Беснар воз
мущалась марсельскими токсикологами: «Не говорите плохо о своих врагах,
ибо они спасут вас».
Когда после визита в Пуатье Готра взял на себя защиту Мари Беснар, сила со
противления последней удвоилась, равно как и ее желание либо до последне
й возможности отрицать свою вину, либо отстаивать свою невиновность (а э
то значило размотать почти невероятное сплетение случайностей, роковы
х совпадений, недоразумений, лжи и сплетен).
И вот 20 февраля 1952 г. во Дворце юстиции в Пуатье начался процесс по делу Бесн
ар. Красные мантии председателя суда Фавара и судей подействовали на Мар
и, как она сама потом сказала, «подобно виду крови», когда ее, одетую в черн
ое, отороченное мехом пальто, с испанской шалью на голове и плечах, ввели в
зал суда. Стоя, с застывшей улыбкой слушала она чтение обвинительного ак
та. Затем произошел маленький эпизод, чем-то напоминавший дело Лафарж. Ма
ри Беснар была обвинена в незаконном получении ренты за одну из умерших
родственниц путем подделки ее подписи на квитанциях. Приговор гласил: дв
а года тюрьмы и штраф в размере 50 тыс. франков. Это был, как говорится, тольк
о пролог, но пролог, намеренно включенный в сценарий судебного спектакля
, чтобы бросить мрачную тень на характер подсудимой. Лишь после этого, на в
торой день, с выступлений свидетелей, вызванных прокурором Жиро, началас
ь настоящая борьба. Каждому внимательному наблюдателю вскоре стало ясн
о, что показания всех свидетелей, кроме мадам Пинту, не имели существенно
го значения.
Спору нет, из нагромождения сплетен и слухов возник такой образ подсудим
ой, в котором можно было искать и найти черты хитрой, хладнокровной и расч
етливой убийцы. Но ни одно из этих показаний не обладало силой подлинног
о доказательства. Многие из них скорее способны были породить сомнение о
тносительно того, имела ли вообще подсудимая чисто техническую возможн
ость осуществить то или иное из инкриминируемых ей убийств. Однако, как т
олько появлялись подобные сомнения, представитель обвинения и председ
ательствующий ссылались на одного и того же человека Ц Жоржа Беру. Он, мо
л, обнаружил яд. Он, мол, самый знаменитый токсиколог на юге Франции. Как яд
попал в тела покойных, если не из рук убийц? И если ясно, что кто-то давал по
терпевшим яд, то кто, кроме Мари Беснар? Последняя во всех случаях что-то в
ыигрывала от этого Ц либо как алчная стяжательница, либо как охотница д
о любовных утех.
И 22 февраля снова и снова повторялась эта фамилия: Беру, Беру, Беру. Его имя
приобрело большой вес еще до того, как он впервые переступил порог зала с
уда. С вечера 22 февраля все сосредоточенно ждали утра следующего дня, когд
а Беру должен был доложить о результатах проведенных им токсикологичес
ких исследований.
Пассивное поведение Готра и Эйо в течение первых двух дней судебного раз
бирательства вызывало некоторое удивление. Этому могло быть только два
объяснения. Либо они как адвокаты из столицы явились на этот провинциаль
ный процесс с изрядной долей высокомерия и зазнайства, либо же они не при
давали всей этой игре слухов и наветов большого значения и ждали главных
свидетельств, которые могло предъявить обвинение, Ц показаний эксперт
ов-токсикологов, чтобы именно с ними скрестить свои клинки. Но что казало
сь наблюдателям в Пуатье особенно подозрительным, так это та шутливая не
возмутимость, с которой Готра ожидал наступления дня 23 февраля. Она произ
водила впечатление затишья перед бурей. Но это было последнее затишье пе
ред бурей.
Осталось неясным, каким образом в руки Готра попала переписка между Роже
и Беру, относящаяся к 1949 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160