Ц Майкл? Надо просыпаться!

Но Майкл противился ее усилиям.
Ц Я не виню его, Ц прошептала Норма вибрирующим от печали голосом. Ц Ка
кой смысл просыпаться, если просыпаться уже не для чего.
Майкл никак не мог проснуться, и Джил тихонько впрыснула ему лекарство в
рот.
Ц Майкл, ты должен его проглотить, Ц убеждала она пациента. Ц Глотай, Ма
йкл, ну же! Ц Она принялась массировать его горло.
Я почувствовала, что невольно делаю глотательные движения, стараясь пом
очь Майклу принять лекарство. Но он выглядел таким отрешенным. Казалось,
ничто уже не может вернуть его к жизни.
Ц Ну вот, готово, Ц удовлетворенно улыбнулась вдруг Джил. Затем обошла
кровать и поправила капельницу.
Ц Как вы думаете, он еще долго будет реагировать на окружающее? Ц спрос
ила я.
Ц Трудно сказать, Ц ответила она и принялась раздвигать жалюзи. Ц Тол
ько помните, что слух уходит последним.
Джил удалилась, а я беззвучно возносила просьбу небесам, чтобы Майкл как
можно быстрее забыл наш недавний с Нормой разговор.
Свекровь посмотрела на часы, засунула вязание в сумку, встала, взглянула
на сына, опустила жалюзи и объявила, что она уходит. Вскоре придет ее муж, о
н будет дежурить после обеда.
Ц Но мы оба будем здесь после ужина, Ц продолжала она.
Я все поняла. Как больно было это видеть. Двое стариков: один просто с дост
оинством сидит, другая Ц с достоинством вяжет. И оба ждут, просто ждут Ц
и наблюдают, как умирает их сын.
Ц Я еще увижу тебя сегодня? Ц осведомилась Норма.
Ц Вероятно, я уже уеду домой, Ц ответила я. Ц Но я вернусь.
Норма устало пожала плечами. А затем сделала то, что было бы немыслимо для
прежней моей свекрови. Она крепко обняла меня. Так, что ее сумка сильно шле
пнула меня по спине.
Ц Ты очень помогла нам, Ц только и сказала она, разжимая объятья, и быстр
о покинула палату.
А мы с Майклом остались, наконец, одни. Вернее сказать, я осталась одна. Тру
дно сказать, где был тогда Майкл.
Мы держались за руки. Вернее, мне приходилось держать его руку в своей. Спу
стя некоторое время он начал нежно гладить мою ладонь большим пальцем.
Ц Можно мне поцеловать тебя?
Он слегка кивнул. Только чуть-чуть подвинул голову. Дыхание его было несв
ежим и горьким, но рот все еще хранил мягкость и тепло, знакомое мне до бол
и. И губы, все еще были губы моего Майкла.
Теперь его глаза открылись. Казалось, он ничего не видит. Я еще раз осторож
но сжала его руку. Его палец начал двигаться быстрее. И я заговорила...
Ц Милый, я знаю, что ты не можешь сейчас говорить со мной, и мне не следовал
о бы сейчас тревожить тебя словами о том... о том, что тебе надо уходить. Приш
ло время нам разлучиться, я знаю. Мне очень тяжело, Ц я уже почти давилась
слезами, Ц тяжело, потому что я люблю тебя. И снова тебя теряю. Я не хочу, чт
обы это выглядело как мое последнее напутствие тебе, но, милый, пожалуйст
а, не бойся, не бойся, пожалуйста... Ц ничтожные слова застревали у меня в г
орле. Ц Ох, Майкл, только потому, что ты не веришь, совсем нельзя судить, на
сколько ты прав...
Глаза его были закрыты. Я видела, как он слаб. Но он все-таки нашел в себе си
лы поднести к своим губам мою руку, словно для поцелуя.
Я упала ему на грудь и прошептала:
Ц Я люблю тебя.

Я была так уверена, что мгновенно почувствую, когда он умрет, даже если мен
я не будет рядом.
Я сушила волосы, когда раздался телефонный звонок.
Ц Алло, это мистер Ведлан, Ц услышала я голос Гордона.
И пока я стояла в своей спальне, недоумевая, почему это он говорит о себе м
истер, этот знакомый и чужой голос произнес:
Ц Сегодня мы потеряли нашего мальчика.

37

Я бы сделала это по-другому.
Я бы взяла прах Майкла в Орегон, поговорила бы с ним как с живым, а затем раз
веяла бы на вершине какой-нибудь горы. Но со мной никто не советовался.
И его похоронили рядом с его дедушкой и бабушкой, на кладбище, теперь уже в
ошедшем в городскую черту Чикаго. Пепел его покоился в белой картонной к
оробке. Пока священник заунывно рассказывал об Иисусе и о том, что всех на
с ждет, я неотрывно смотрела на эту коробку. Майкл был таким крупным мужчи
ной. И вот теперь Ц такая маленькая коробка!
До того, как это случилось, я считала, что вполне готова ко всему. Еще бы, у м
еня были многие месяцы, чтобы собраться с духом.
Но все было совсем не так.
Как ни странно, я испытывала страшное, колоссальное облегчение.
Я радовалась, что он больше не страдает. Я была рада, что, наконец, окончилс
я терзавший его страх. Слава Богу, он, наконец, покинул больничную койку!
Я была рада, что, наконец, закончилось его ожидание. Когда Пайпер навещала
его в Спрингфилде, она сфотографировала нас, и обычно я держала этот сним
ок на туалетном столике возле кровати. Но уже через день после похорон я у
брала ее в ящик стола.
Всю ночь я ерзала под одеялом, злясь на Майкла за то, что он покинул меня на
всегда. Лежала и мысленно беседовала с ним.
И все время мне казалось, что вот-вот зазвонит телефон. Я знала Ц это начи
налось безумие. Но я все время ждала, что, сняв трубку, услышу до боли знако
мый голос: «Привет, Фрэнни!»
Проснувшись среди ночи, я боялась встать с кровати. Существует еврейская
традиция, по которой в знак траура по умершему все зеркала в доме закрыва
ют простынями. По версии моей мамы делается это для того, чтобы скорбящие
сконцентрировались на мыслях об ушедшем, а не на своих прическах. Тетя Ро
за настаивает, что простыни не позволяют духу умершего взглянуть на свое
отражение. А то еще несчастный обнаружит у себя отсутствие тела и, не дай
Бог, помрет по второму кругу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102