По двадцатисемилетней мне вряд ли можно было
сказать, что меня вскоре казнят за тройное убийство.
Некоторое время спустя мы с Малышом отправились к тому же лифту Ц на жил
ую палубу.

И ничего страшного. Со мной перездоровались и перезнакомились, мы вместе
посмеялись над моим хвастливым нуктой, девчонки порадовались за нас, чт
о мы не оказались на борту погибшего каравана. От двадцати до пятидесяти
лет, все они называли себя «девчонками»…
Я же помню. Так было всегда, это традиция, в которой я еще наставляла мален
ькую Эльсу. Странно это, возвращаться в прошлое, Ц самой изменившейся, по
чти чужой. И радость тяжела, потому что любая из тех, чье имя я еще не успела
запомнить, может исчезнуть скоро…
Я тоже могу.
Мы все.
Вместе с этим исполинским кораблем, самым мощным в Галактике, вместе с об
ъединенным флотом человечества, вместе с самим человечеством…
Так.
Хватит.

Малыша у меня отобрали и впихнули в вольер за переборкой. Прежде я с таким
и порядками не сталкивалась, и очень удивилась. Это психологи намутили, о
казалось, в заботах о нашей человеческой и женской натуре. Чтобы хвостат
ое биологическое оружие не превращалось в сексуальный фетиш, что ли? Я вс
помнила местера Хейнрри с его тестами и беседами, и почти разозлилась.
«Да брось! Ц сказали мне. Ц Они же как дети, пускай там пообщаются между с
обой».
И то правда.
А вообще никогда бы не сказала, что нахожусь на военном корабле. Словно на
дорогом заатмосферном лайнере, здесь не экономили пространства. Волейб
ол? Бассейн? Пожалуйста. Уютные спальни на шестерых, душевые, общий холл с
коврами и диванами, киноэкраны, информационные базы, доступ ко всем посл
едним новостям Ц хотя, строго говоря, отсюда и исходили все последние но
вости…
И гитара осторожно прислонена к стене в углу.
И еще Ц телещиты, имитирующие окна. Такие же, как на пассажирских корабля
х. Продолговатые большие иллюминаторы, в которые глядит бесконечное зве
здное небо. Оно над головой, под ногами, везде. Полная иллюзия глубины: мож
но очень долго смотреть и думать о чем-нибудь.
Маленькие дети, впервые попавшие на корабль, верят, что это настоящие илл
юминаторы. Я видела как-то Ц смуглая кроха с косичками трогала стекло ла
дошкой, тут же отдергивала и робко трогала снова, неотрывно глядя на огни
звезд. В другой руке у нее была зажата кукла из серии «инопланетные подру
жки Барби», девочка-анкайи с настоящими пушистыми ресницами…
Повинуясь неожиданному желанию, я тоже прикоснулась к поверхности щита.
Даже на ощупь «окно» было прохладнее стен, Ц таковы установки модели, об
ычной бытовой модели, какую можно поставить и в дом. И представлять, что та
м, за чуть-чуть прохладным стеклом, абсолютный ноль и чуждая человеку без
дна…
Здесь, на борту военного корабля, представлялось еще, как от бездн идет вр
аг. Идет не захватывать и покорять Ц уничтожать, мстить, и месть его справ
едлива.
Интересно, если б я это сказала вслух, что бы со мной сделали?
Да ничего.
Первую войну начали ррит. Мы отомстили. Это бесконечная цепь, которая зак
ончится только уничтожением одной стороны.
Или двух.
Потому что чийенки тоже получат свое.
Я больше не испытывала приливов дикого страха, которые так меня изумляли
, Ц ведь я всегда считала, что исключительно нервно устойчива, да и резул
ьтаты всех тестов свидетельствовали об этом. Здесь страха не было. Возмо
жно, броня «Гагарина» отгораживала от внешнего страха так же, как от косм
ического холода и излучений. Возможно, дело было в экипаже и прочих.
Семитерране. Они не боялись.
Никто здесь не боялся.

Меня в который уже раз идентифицировали, зачислили в часть, поселили, и от
правили на медицинское обследование.
Ой.
Давно со мной такого не было. С тех пор, как мою психофизиологическую норм
альность устанавливали для нужд судопроизводства; в разряд физически и
ли психически альтернативных категорий населения я тогда попасть не су
мела, к несчастью, Ц приговор был бы куда мягче. Возможно, даже условный.

Хотя в экстрим-операторы никаких альтернативных так и так не берут.
Меня уложили в три разных диагност-капсулы, меня просветили, прощупали и
проанализировали, со мной три часа беседовал психолог, и под конец мне хо
телось не то убежать, не то заползти под стол. Главный военный душевед сем
итерранского флота оказался по образованию не психологом, а психиатром.
С научными трудами, званиями и вдобавок с уклоном в ксенологию: по совмес
тительству консультировал адмирала Захарова в вопросах чуждого мышлен
ия. Стратег. Бронзово-смуглый, большой и бородатый, с глазами, похожими на
черные сливы, он напоминал ассирийского царя. Только копья в ручище не хв
атало и быка рядом.
Я никак не могла понять, боюсь его или нет. Вроде не было страха, но от одног
о взгляда начинало буквально трясти. Темп его движений вполне соответст
вовал манерам вавилонского мужа, Ц если не статуи этого самого мужа, Ц
но ауру, ореол бешеной энергии можно было видеть чуть ли не глазами. Я поду
мала, что Элия Ценкович наверняка телепат. И сильный.
После чего меня стал мучить ревнивый вопрос: а у кого способность к телеп
атии выше, у шумера или у германца? То есть, у Элии или у Дитриха?
Ц Местер Ценкович, Ц под конец осмелилась спросить я, Ц а вы не родстве
нник адмиралу Ценковичу?
Ц Все люди братья, Ц ответил он и скривил губы под бородой в непонятной
усмешке. Ц А вы не родственница случайно некой Янине Хенце?
Ц Нет, Ц ответила я абсолютно честно, Ц а почему вы спрашиваете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115