Вполне
могло случиться, что претендентов на корону было бы пруд пруди. Или лорды
и пэры выстроили бы собственные суды, собственные виселицы и запустили бы
свою судебную машину на полную мощность. Когда-то за место под солнцем
конкурировали Папы, а сейчас конкурируют телеграфные компании. Все же
удалось договориться: если каждый будет вершить свой суд, это приведет к
неразберихе. Позже на свет появились монополии по торговле с Восточной
Индией, по торговле рабами и многие другие, самые разнообразные - от
изготовления селитры до развития Гудзонова залива. Почти все эти монополии
за их действия можно было привлечь к судебной ответственности. Но с
приходом XVIII века народ взбунтовался против монополий - даешь свободную
торговлю! Бунт этот, начавшись в Америке, доплыл до берегов Франции и
Англии, и к середине XIX века монополии с солидным стажем были в своем
большинстве запрещены. Выжили в этой резне совсем немногие, скажем
геральдическая палата да компания "Гудзонов залив". Но не успели старые
монополии исчезнуть, на их месте выросли новые: на строительстве каналов,
шоссейных и железных дорог; с самого начала их контролировал закон,
утвержденный в парламенте. Они задавали тон новому веку, влияли на него,
ибо судьба опять становилась к ним благосклонной; со времен железных дорог
судьба так и благоволит к монополиям - сегодня монополизированы
космические полеты и цифровые вычислительные машины. Есть явления, для
семейной фирмы слишком громоздкие, и если организация расширяется по
техническим причинам, обретает национальные масштабы, она в конце концов
превращается в монополию. В защиту такой монополии и ей подобных всегда
был и есть один сильный аргумент - безопасность людей. Мы открываем
монополию на корону, виселицу, артиллерию, железную дорогу и воздушную
линию, объясняя это тем, что альтернативы могут быть исключительно
опасными. Такова техническая тенденция нашего века, и выдающимся
исключением здесь является разве что повозка без лошади, то бишь
автомобиль, этот символ безудержного индивидуализма; но сколько же он
несет смертей! Личная свобода неотделима от опасности. И дело по
ограничению свободы есть дело по укреплению безопасности.
Некоторые монополии в техническом, финансовом или даже эстетическом
отношениях весьма важны. Но против большинства монополий есть что
возразить, и основное возражение таково: у личности должно быть право
выбора. Если бакалейщик будет грубить своим покупателям, они пойдут в
другую лавку, и грубиян просто вылетит в трубу; значит, бакалейщики должны
быть вежливы - по крайней мере более вежливы, чем чиновники на бирже
труда. Именно защищая свободу личности, мы упразднили некоторые монополии
в религии, образовании, политике и торговле. Аргумент за монополию в
религии был прост: разные доктрины могут привести к кровопролитию, что,
кстати, случалось нередко. Но тенденция такова, что любое общественное
учреждение отстаивает собственные интересы и интересы своих членов. В этом
отношении почти нет разницы между обществом юристов и исполкомом
лейбористской партии, между Британской медицинской ассоциацией и
англиканской церковью, между Уинчестерским колледжем и Британским
конгрессом тред-юнионов. Учреждение существует для собственного
удовольствия, оно держится в рамках дозволенного лишь потому, что
понимает: клиент может уйти в другое место. Когда же клиенту некуда идти,
когда у него нет выбора, монополия процветает.
Нередко монополия возникает как следствие продуманной политики. А
бывает и так: организация разрастается до оптимального размера в масштабах
государства, но все равно она слишком мала с точки зрения экономической
выгоды. Впрочем, каково бы ни было их происхождение, монополии существуют
и, объединившись в группу, могут легко подмять под себя экономику любой
страны. Такая группа способна создать экономическое государство внутри
государства политического, у одних людей будут деньги, у других - власть.
Такое положение, как мы видим на примере Малайзии, слишком нестабильно и
долго тянуться не может. Чтобы его стабилизировать, есть два пути: либо
государство завладевает монополиями, либо монополии завладевают
государством. За первый ратуют социалисты, за второй - консерваторы. К
примеру, такая монополия есть в металлургической промышленности, мы можем
позволить Томасу и Болдуину руководить всей Британией, выделив для этой
цели одного из своих директоров. Либо национализируем Томаса и Болдуина
(что и было сделано), а семью Болдуина держим от правительства подальше.
Министры лейбористской партии национализировали металлургическую
промышленность, и теперь мы точно знаем, что из недр компании "Бирмингем
смолл армз" к нам не явится новый Чемберлен, уж в этом-то смысле можно
спать спокойно.
Нас не устраивает вариант консерваторов, потому что он прекрасным
образом себя опорочил. Чемберлены могли править в Бирмингеме, но отпускать
их из муниципального совета на просторы Даунинг-стрит - в английское
правительство - было катастрофической ошибкой. Итак, рассмотрим
социалистический вариант - национализировать! Уже ясно, что он вполне
обоснован логически. Встав перед дилеммой: разрешить Бирмингему править в
Уайтхолле, или позволить Уайт-холлу управлять Бирмингемом, многие из нас
(после легкого колебания) отдадут предпочтение режиму Уайтхолла, как чуть
меньшему из двух зол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196