Мало кто из нас может с ним сравниться, но все мы становимся
чуточку ближе к святости, когда делаем вид, что мы лучше, чем на самом
деле. Словом, подчас притворщик на самом деле становится таким, каким
хотел казаться.
Но эта игра в притворяшки подчас действует на нервы, и потому нам
хочется думать, что уж в семейной жизни нас ждет полное раскрепощение. Наш
спутник будет таким близким человеком, что можно будет снова вернуться к
золотому детству, по крайней мере наедине с ним, и вывернуть наружу все,
что у нас накопилось. Мы чувствуем, что нашелся в мире хоть один человек,
перед которым не надо ломать комедию. В некоторых отношениях это, быть
может, и так, но вообще-то это глубокое заблуждение. В совместной жизни
самое главное - вежливость. Если любишь человека, то с ним становишься еще
более, но уж никак не менее вежливым. Доброта превыше любезности - но
доброте не следует пренебрегать любезностью. И это еще более важно, если у
нас есть дети: они берут с нас пример, учатся у нас вежливости. Их
вежливое обращение с посторонними - отражение того, к чему они привыкли у
себя дома. Величайшее заблуждение - полагать, что брак освобождает нас от
необходимости быть вежливыми. В пьесе "Кто боится Вирджинии Вулф" мы
наблюдаем ужасающую картину брака, который явно трещит по всем швам. Под
конец мы обнаруживаем, что брак все же не будет расторгнут, но сколько
страданий и горя претерпевают два главных действующих лица, а вместе с
ними - друзья и соседи. Ситуация, в общем, довольно знакомая. Правда, надо
надеяться, что такая грубость и невоспитанность нам непривычна. И даже
напрашивается вывод: то, как люди говорят, гораздо важнее того, что они
при этом думают.
В вопросе о вежливости издавна существуют две школы: одна связана с
более или менее обожествляемым монархом, другая - с республиканскими
традициями Греции и Рима. При наличии в обществе иерархии вежливость
принимает сложные, утонченные и разнообразные формы. Задача эта настолько
сложна и приходится так все обдумывать, что теряешь всякую
непосредственность. От византийского двора ведут свое происхождение такие
титулы, как "ваше превосходительство", и различные формы обращения,
которые до сих пор сохранились, например, в Швеции; в этой стране знакомые
обращаются друг к другу так: "Господин главный бухгалтер А" или "Госпожа
помощница начальника станции В". А когда приходится говорить о себе в
третьем лице, например отвечая на приглашения, то возникают такие чисто
грамматические трудности, что в них тонет всякое непосредственное чувство.
В восемнадцатом веке, когда за самую невинную оговорку вызывали на дуэль и
надо было приложить максимум усилий, чтобы не обидеть собеседника, такие
сложности были вполне понятны и оправданны. Эта традиция все еще держится
в английском парламенте: члены парламента обращаются друг к другу только в
третьем лице, и малейшая неточность навсегда роняет престиж говорящего.
"Не соблаговолит ли почтенный - простите, достопочтенный - и
глубокоуважаемый - нет, высокоученый - представитель Западного Шеффилда -
то есть, я хотел сказать, Южного Шеффилда - взять обратно те слова,
которые он только что произнес в адрес Казначейства?" Пока оратор
припоминает должную форму обращения, нанесенная ему обида уже позабыта. В
этом смысле условности - от принятых при дворе Людовика XIV до тех,
которые в несколько измененном виде продолжали существовать в Соединенных
Штатах и в Англии времен королевы Виктории, - имеют свои достоинства.
Самая странная формальность с современной точки зрения заключалась в том,
что муж называл свою жену "мадам", а жены называли мужей "мистер Робинсон"
или "мистер Смит". Противоположная, или республиканская, традиция зачастую
проявляется в том, как люди обращаются друг к другу, причем во все времена
попадались лица, считавшие излишнюю вежливость своего рода неискренностью.
Гораздо честнее, по их понятиям, высказать все начистоту, а не бормотать
ничего не значащие слова, которые вам вдолбили в голову. Однако еще не
известно, не окажутся ли слова, брошенные сгоряча, бесполезнее, чем те
вежливые фразы, которые мы произносим во избежание открытой ссоры. Если
приходится выбирать одно из двух, как правило, лучше сказать то, что
позволит добиться поставленной цели, чем выплеснуть обуревающие вас в эту
минуту чувства. Может быть, от этого разговор несколько утратит
драматичность, но зато (без сомнения) останется культурным и разумным.
За формальной вежливостью скрывается более существенная проблема: кто
будет приказывать, кто - подчиняться? В этом вопросе играют важную роль
три характерные особенности человеческого общества, которые возникли на
заре человечества, как только человек стал человеком. Во-первых, человек,
будучи в известной мере хищником, должен был некоторую часть своей пищи
поймать в ловушку, загнать, выловить сетью или сбить выстрелом. Во-вторых,
люди - существа общественные и обычно объединяются в семейные группы или
племена. И наконец, человеческие детеныши (как правило, рождаемые по
одному, а не целым выводком) остаются беспомощными в течение необычайно
долгого периода по сравнению с другими животными, очень медленно достигают
зрелости и нуждаются в заботе родителей подчас до двадцати лет. А среди
хищников, которые производят на свет медленно взрослеющих детенышей,
должно обязательно иметь место разделение функций между самцами и самками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196