В романе "Любовь и дружба", который она написала, когда ей
было семнадцать лет, Джейн старательно разрабатывает тему "любви с первого
взгляда". В этой книге она собрала все элементы романтического вымысла.
Благородный герой отвергает заранее подготовленный и вполне
респектабельный союз, ссорится с отцом, бросается в авантюры и рискует
жизнью, влюбляется в мгновение ока и немедленно женится; и все из-за того,
что он начитался романтических бредней. Джейн Остин также предугадывает
одну из главных черт чувствительного романа - домашнюю прислугу. В
скромном коттедже в долине Эска, где разворачиваются события первой главы,
конечно, есть прислуга (во множественном числе), а неожиданно приехавшего
гостя, Эдварда, сопровождает его камердинер. Весь романтический колорит
пошел бы насмарку, если бы героине пришлось мыть посуду. Но ни одно
благородное семейство восемнадцатого века не докатывалось до такой нищеты,
чтобы остаться без прислуги. Вот почему самые смелые нововведения в
беллетристике и драме двадцатого века получили название "кухонных
трагедий". С явной неохотой мы ввели в повествование кухонную раковину,
чем в корне подорвали романтический дух. Но что касается Джейн Остин, то в
ее время до всех этих новшеств было еще очень далеко. Ее современники были
романтиками, и сэр Вальтер Скотт превосходил ее своей популярностью.
Однако она прекрасно понимала, что чтение романов влияет на людей. Романы
уже становились учебниками жизни.
С тех времен, когда творила Джейн Остин, Романтика стала общепринятой
установкой. Все более ранние теории брака постепенно бледнели, и на
центральное место вышла идея романтической страсти. Жанр многотомного
романа отчасти сдал позиции и мог бы, вероятно, совсем прекратить
существование, исчерпав свою главную тему, но сама Романтика еще увереннее
продолжала свое победное шествие. В двадцатом веке газеты сделали
беллетристику достоянием даже самых бедных читателей, а следом лавиной
покатились кинофильмы, журналы для женщин, иллюстрированные каталоги,
дешевые издания в бумажных обложках, книжки напрокат, радио, поп-музыка и
телевидение. Таким образом, влияние романтических историй невероятно
расширилось, и даже неграмотные смогли увидеть их воочию. Брак с
благословения Церкви и Государства, обычаев и законности был вытеснен
Браком по Любви, романтическая страсть, некогда встречавшаяся как
исключение, теперь стала правилом, и ее не только не преследуют, но едва
ли не вменяют в обязанность. Невеста и жених должны быть безумно влюблены
друг в друга, и общество бывает шокировано, если кто-нибудь из них
признается, что, вступая в брак, руководствовался иными соображениями.
Более того. Романтика, озарявшая своим золотым лучом свадебное торжество,
непременно должна светить этой паре всю жизнь. В романе, как и в волшебной
сказке, жених и невеста должны жить счастливо до самой смерти. То же самое
нам внушают в финале кинофильма, а также показывая этот фильм по
телевидению. Длительный поцелуй в финале - это решение, а не постановка
проблемы; конец, а не начало истории.
Неосновательность такой теории самоочевидна. Те, кто ждет от брака
столь многого и надеется, что Романтика будет вечно и нерушимо скреплять
этот союз, будут, безусловно, наказаны за превышение оптимизма. Если мы
взращены и воспитаны на обычной беллетристике и драме, у нас в голове
сложилось четкое представление о том, как следует вступать в брак.
Предложение необходимо делать на вершине горы, в час восхода солнца,
впрочем, можно и на залитой светом луны палубе яхты, под тропическими
небесами. Медовый месяц нужно проводить в блаженном экстазе в Лас-Вегасе
или в Венеции, первое гнездышко полагается вить в очаровательном коттедже
в Котсуолдсе или Вермонте. Но поддерживать Романтику на столь высоком
уровне в течение пятидесяти лет, разумеется, трудновато. Конечно,
романтическую любовь можно воротить, но только часто получается, что
воскресить ее помогает отнюдь не тот же партнер. Вот здесь-то и таится
исконная слабость романтических идеалов. По теории, утверждающей, что
любовь превыше всего, герой должен с возмущением отвергнуть прозаическое
предложение посвататься к леди Доротее или - в ее современном воплощении -
к дочке директора фирмы. Вместо этого он должен заявить во всеуслышание о
своей любви к Долорес, красавице, в которой течет цыганская кровь и чьи
преступные родители ютятся в самом грязном углу блошиного рынка. Его
родители не допускают и мысли об этом. Старший брат обращает его внимание
на самые вопиющие несоответствия. Директор фирмы прямо говорит ему, что
подобный брак погубит его карьеру. Президент клуба напоминает ему, что все
кандидатуры, кроме его собственной, уже утверждены. Родственники, коллеги
и бывшие одноклассники то и дело роняют прозрачные намеки. Весь мир на
него ополчился: но это как раз и есть та ситуация, в которой испытывается
истинный героизм. "Я люблю ее", - просто объясняет он и женится на
Долорес. Проходит семь лет, она ему до смерти наскучила, и он влюбляется в
Ольгу. Все его товарищи по работе приходят в ужас при мысли о разводе,
родня давно примирилась с Долорес (которая подарила ему двойняшек), и все
в один голос твердят, что разбивать семью преступно и преглупо. "Я люблю
ее", - объясняет он, повторяясь, хотя и в ином контексте, и вскоре он уже
женат на другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196