Впрочем, это неплохо. Иначе людям было бы трудно жить.
Я в недоумении пожал плечами.
— Что же тут хорошего, если забывается язык?
— Я говорю не про язык, а вообще... Хорошо, что люди способны забывать, правда? — с грустью сказала Элина.
— Плохое можно забыта хорошее надо помнить,— ответил я уклончиво, не совсем понимая, что она хочет скгзать, а расспрашивать попутчицу мне было неудобно.
Однако она сама продолжала:
— Иногда хорошо забыть и нечто прекрасное, очень, очень прекрасное. А вот песни я на всю жизнь запоминаю. Я не могла бы их забыть, если бы даже хотела. У меня с детства отличная память на песни.
— Русские песни тоже поете?
— О да! И больше всех мне нравится «Катюша»! — воскликнула она и со смехом пропела первый куплет.
— Пойте, пойте! — просил я. Мне нравился ее чистый, звонкий голос с необычным мягким акцентом.
Но Элина попросила меня пропеть куплет этой песни, и я не заставил себя долго упрашивать. Она сидела сзади тихонечко, как мышка, и, слушая, наклонилась ко мне так близко, что я чувствовал ее дыхание на щеке.
Не переставая петь, я случайно заглянул в висящее впереди зеркальце. В нем я увидел глаза Элины — маленькие, серо-синие, как вода в канале. Красноватые ресницы медленно опустились, и некоторое время она сидела, закрыв глаза, словно предавшись воспоминаниям. А когда ресницы снова вспорхнули, на них блеснули слезы.
Я перестал петь и обернулся. Она сидела, сжавшись в комочек, и утирала платком мокрые щеки.
— Вы плачете? — воскликнул я.
— Так, размечталась,— ответила она смущенно и как-то болезненно улыбнулась мне.— Прошлое вспомнила.
— Какое же прошлое?
— Войну.
— Во время войны вы жили в Роттердаме?
— Нет,— она так решительно качнула головой, что красноватые пряди волос разлетелись во все стороны.— Во время войны меня отправили в Германию.
Это еще больше распалило мое любопытство.
— А каким образом в Германии вы смогли выучить русский язык?
— Это длинная история, но, если хотите, я расскажу.
— Конечно! До Роттердама далеко! — сказал я.
— Все началось в сороковом году. Мне тогда было всего-навсего двадцать четыре, и покойная матушка часто говорила, что я похожа на распустившийся тюльпан. Мать очень любила меня и, конечно, слегка преувеличивала, хотя в то время я выглядела не так, как теперь, ведь я была молода. Работала простой поденщицей на цветочной ферме, и уж не помню, как и что, но приглянулась садовнику — молодому, видному и развеселому парню. Мы поженились и ждали ребенка. И тут случилось ужасное — на Голландию напали гитлеровцы. Мой муж был человек горячий, решительный, он ушел в армию
и погиб в первом же бою. Для меня это были кошмарные дни, и, если бы не ребенок, я бы, наверное, покончила с собой. Осенью того же года родился он, мой Франциск. Тот самый, у которого я сейчас гостила. Он служит на ферме. Вчера ему исполнилось семнадцать лет, и вы подумайте — хозяин освободил его на целый день, чтобы он побыл со мной. У него добрый, хороший хозяин, не то что другие. А когда меня в ту пору разлучили с Франциском и послали в Германию, ему был только годик. Он остался в Роттердаме с моей матерью, а я, заливаясь слезами, уехала на чужбину. Вам, наверное, не приходилось жить в чужой стране, среди гадких людей, которые относятся к вам хуже, чем к скоту. Уж наверное не приходилось. А я жила там, и не один год: тяжкий, изнурительный труд, голод, холод и грязь. Правда, весной в сорок четвертом стало несколько лучше. К нам под конвоем прислали тридцать русских военнопленных. Меня с полевых работ перевели на кухню, я им готовила пишу. Русские, узнав, что я голландка и так же, как они, насильно привезена сюда, стали со мной приветливы. Я же кормила их как могла, потому что после концлагеря от них остались только кожа да кости. Особенно подружилась я с одним из них. Потом я узнала, что он был командиром и в самом начале войны попал в окружение. Когда выдавались свободные минуты, мы с ним разговаривали по-русски. У него был красивый голос, и его любимой песней была «Катюша»...
— А как звали его, этого командира? Вы помните?
— Как же не помнить! — воскликнула она.— Сергей Иванов. А я звала его просто Сережа. Красивое имя, не правда ли?
— Да, красивое,— согласился я.— Очень красивое. И что с ним случилось?
— Мы пробыли вместе почти целый год. Очень скоро я стала замечать, что Сергей неравнодушен ко мне, да и я к нему тоже. Он был молодой, интересный, перед войной закончил в Москве университет, а самое главное, характер у него был хороший. В общем, замечательный человек. Мы решили, что, когда кончится война, заедем в Роттердам, заберем мою матушку, сына и поедем к нему на родину — в СССР. Он не сомневался, что Красная армия освободит нас. Остальные пленные уважали его. Потом Сергей посвятил меня в свои тайные планы и попросил помочь. Это было в последнюю военную
весну. Немцев били на всех фронтах, они повсюду отступали. Сергей с товарищами решил обезоружить охрану и уйти в лес. Я должна была достать им ключ от ворот и подсыпать снотворного в кофе охранникам. Я все исполнила. Ночью они сняли стражу и, забрав оружие, боеприпасы, ушли партизанить. Когда кончилась война, я узнала, что Сергей погиб в перестрелке с эсэсовцами...
Я взглянул в зеркальце и снова увидел глаза Элины. И опять в них блестели слезы.
— Ужасно,— сказал я.
— Ужасно! — повторила Элина.— Когда я вернулась домой, у меня родилась дочка. Я назвала ее Катюшей...
Я молчал, она тоже. Приближались к Роттердаму. У какого-то канала, где вдоль берега стояли баржи с домиками на палубе, Элина попросила остановиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224