В комнате стало тихо, тревожно тихо, потом отец с удивлением повторил:
— Сигнал к восстанию против республики? — После чего обратился к Монтесино: — А командующий гарнизоном генерал Кампин останется верным республике?
— Трудно утверждать наверняка,— ответил Монтесино и добавил: — До сих пор служил верой и правдой. И, насколько мне известно, как и все остальные, присягнул на верность республике.
— Ты хочешь сказать, присягнул точно так же, как и генерал Франко? — довольно резко переспросил отец.
— Навряд ли Кампин такой же негодяй, как Франко,— ответил Монтесино.— Кому-то надо доверять. Нельзя же всех держать на подозрении! В конце концов, что такое генерал Кампин? Под его командованием всего пятьсот человек, немного пехоты, немного артиллерии. В распоряжении фаланги шестьсот активистов, у католической буржуазии и националистов — немногим более. Что они могут сделать нашему восьмитысячному отряду членов профсоюза? Ничего! В городской управе восемь социалистов, три республиканца, один коммунист и ни одного противника республики. И потому будем оптимистами, не станем омрачать наше семейное торжество недобрыми предположениями.
Но отец не успокоился, продолжал расспрашивать:
— Но скажи, пожалуйста, кто распоряжается оружием, боеприпасами?
Монтесино поерзал, подумал, затем сказал:
— Разумеется, находится в ведении командующего гарнизоном. Но генералу Кампину без разрешения управы запрещено раздавать его кому бы то ни было. А потому не волнуйтесь, спокойно празднуйте именины. Я хозяин положения, а не противники республики. Положитесь на меня и только на меня. Не знаю, как в других местах, но в Гранаде без моего ведома ни один волос не упадет с вашей головы. И потому, отец, спокойствие, доверие!
— Твоими бы устами да мед пить! — молвил отец и добавил: — Ведь я не о себе — о Федерико беспокоюсь. Фашисты и жандармы его ненавидят. И при таких обстоятельствах всякое может случиться. Но тебе я верю!
— Все будет в порядке! — самонадеянно заключил Монтесино.
Слова зятя успокоили отца, и он, в свою очередь, постарался успокоить мать. Но известия поступали одно другого тревожнее: генерал Франко по воздуху и морем перебрасывал из Африки в Испанию иностранный легион и марокканские части...
Тем временем мать с Изабеллой готовились к завтрашнему торжеству, наполняли миски солеными оливками, чистили анчоусы, расставляли в холодильнике легкие сухие вина. Федерико занимался в своей комнате: листал книги, делал пометки в записной книжке. Вскоре он с головой ушел в работу, только теперь по-настоящему почувствовав удовольствие и радость возвращения в отчий дом. Время от времени он выходил на балкон полюбоваться цветущим садом и снегами Сьерра-Невады. Набрав полные легкие бодрящего воздуха, Федерико вновь возвращался к работе. Душа была переполнена радостью, заставлявшей забыть и о тревогах отца, и неприятную встречу в поезде.
Скользнув пальцами по клавишам рояля, Федерико снова вышел на балкон и, увидав склонившегося над кустом роз Габриэля, крикнул:
— Как дела, сеньор Габриэль?
Габриэль выпрямился и так же весело отозвался:
— Отлично, сеньор Федерико. В вашу честь ежеминутно раскрывается по бутону. Пока будете здесь, весь сад расцветет как по мановению волшебной палочки.
— Не торопите розы расцветать! — воскликнул поэт.— Я остаюсь у вас на все лето. В душный Мадрид совсем не тянет. Да и руки чешутся по работе. Здесь,
сеньор Габриэль, есть все, что мне нужно. В том числе и покой. Вы даже не представляете себе, как я счастлив!
В доказательство того, насколько слова и настроения поэта расходятся с действительным положением вещей, где-то в городе громыхнул выстрел. Федерико вздрогнул и спросил садовника:
— Сеньор Габриэль, кто там стреляет?
— Должно быть, ребята балуют. В игры играют: в фашистов и республиканцев. Людей только пугают. А так в городе все спокойно.
Федерико поверил Габриэлю: в городской жизни тот знал гораздо больше, чем кто-либо другой. К тому же своими суждениями он производил впечатление серьезного, обстоятельного человека.
Но спокойствие, о котором они толковали, оказалось обманчивым, и лучше всех об этом знал отец поэта. В эти трагические часы дон Родригес не отходил от приемника, ловя каждую новую весть о положении в Испании.
А положение становилось все более угрожающим. Переброшенные из Марокко войска заняли Севилью, на следующий день мятежом была охвачена вся Испания. Главарь мятежников генерал Франко в знак капитуляции потребовал поднять над Мадридом белые флаги, в противном случае угрожал стереть столицу с лица земли.
Федерико Гарсиа Лорка был потрясен варварским замыслом фашистов уничтожить Мадрид. Прежде всего он подумал о сокровищах культуры, искусства, которым грозит уничтожение, если только фашисты свои угрозы приведут в исполнение. Он думал о музее Прадо, ведь при бомбежке могли погибнуть картины великих испанских мастеров; он думал об архитектурных ансамблях, дворцах и памятниках. Они тоже могли исчезнуть на веки вечные. И наконец, он подумал о новом, великолепном Мадридском университете, бывшем как бы частицей его самого, и сердце наполнилось гневом против фашистских варваров. Если до сих пор Федерико смотрел на фашистов просто как на злонамеренных мерзких людей, подобных Рамону Руису Алонсо, то теперь его представления о фашизме расширились, приобрели зловещий оттенок, включавший в себя страсть к убийству, вандализм, ненависть к культуре. Ему претил восхваляемый в фалангистских газетах националистический режим гитлеровской Германии, чьи концентрационные лагеря превозносились чуть ли не как культурно-политические центры, которым будто бы предстоит заложить основу новой, великой Германии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224