Иногда мне казалось, что я еду не в машине по дороге, а на быстроходном глиссере по каналу.
Дождь усиливался. Теперь я почти ничего не видел, кроме летевших вам навстречу машин и автобусов. Они проносились по другой половине широкого шоссе, громко шлепая шинами по мокрому асфальту. Нас обогнал полицейский мотоцикл. В коляске, с белой
каской на голове, как ребенок в люльке, качался промокший полицейский.
Мне стало скучно. Я достал из кармана путеводитель, изданный голландской туристской фирмой, и принялся читать. «Знаете ли вы страну польдеров и ветряных мельниц? Цветущий сад Европы, где текут молочные реки с медовыми берегами?» Я ухмыльнулся, и шофер вопросительно посмотрел на меня.
— Вы знаете землю, где текут молочные реки с медовыми берегами? — спросил я.
Шофер покосился на меня. Он, наверное, решил про себя, что я прошлой ночью хватил лишнего в каком-нибудь портовом кабачке. Но в конце концов, чтобы не остаться в долгу, заметил:
— В наших каналах течет вода — грязная, вонючая вода.
— Не может быть,— сказал я, ткнув пальцем в проспект туристской фирмы.— Здесь черным по белому написано.
Шофер усмехнулся.
— Я вам не советую верить всему, что написано черным по белому.
Такой ответ меня развеселил и успокоил. Я сунул в карман проспект и закурил. Дождь немного притих, в облаках появился просвет. Так и казалось, что в него вот-вот выкатит сияющий диск солнца и зальет серую землю своим радостным светом. Справа от дороги по-прежнему тянулась серая гладь канала, а за ним обширная плантация тюльпанов. В стороне от шоссе виднелись красные кирпичные постройки утопавшей в зелени фермы. Из-за купы деревьев, словно в молитве воздетые руки, к небу тянулись два крыла ветряной мельницы. У берега канала на причала стояло несколько барж с маленькими домиками на палубе.
— Вот смотрите,— сказал шофер, как бы продолжая наш разговор,— даже люди живут на воде.
— Какие люди? — спросил я с интересом.
— Батраки.
— Почему они не живут, как все, в домах?
— Потому что у них нет домов. Они родятся на воде, живут на воде и умирают на воде.
— Умирают на воде? — воскликнул я.— Может, их еще и хоронят, как моряков, в воде?
Шофер усмехнулся.
— Да нет! После смерти на каком-нибудь бесплодном песчаном холмике им выделят шесть пядей землицы. О покойниках у нас подчас пекутся больше, чем о живых.
Мне не понравился насмешливый тон шофера, и я решил не разговаривать с ним. Однако мое настроение было испорчено. Теперь ничто не могло меня удивить и обрадовать: ни польдеры с ветряными мельницами, ни серебристо-зеленые плантации отцветших тюльпанов, ни увитые розами домики в предместьях Гарлема. Даже знаменитый гарлемский мясной рынок, Дворец Покоя в Гааге и амстердамская ратуша не вызвали во мне восхищения. Мне казалось, что все эти постройки из красного кирпича, пропитанные сыростью, хворают ревматизмом, так же как их обитатели. Вместо молока и меда я всюду видел только воду — вода, вода и снова вода. Иногда она была чистая, прозрачная, а чаще мутно-серая, как низкие тучи над головой. Меня что-то давило, угнетало — тяжелое, хмурое, и я никак не мог отделаться от этого неприятного ощущения.
— Обратно поедем другой дорогой,— сказал я. Шофер равнодушно пожал плечами.
— Голландия — прекрасная, но однообразная страна. Ничего нового мы не увидим. Повсюду такие же польдеры, каналы, ветряные мельницы, фермы да плантации тюльпанов. Но если вам угодно, пожалуйста!
И опять стекло стал царапать дождик — мелкий серый, тоскливый. Все кругом затянуло туманом, земля, небо слилось воедино, превратившись в мягкую бесформенную массу. Еще в детстве в такую погоду меня безудержно клонило ко сну. Сколько раз под тихий шелест дождя я дремал на родных сеновалах, зарывшись в мягкое пахучее сено, и, казалось, мог проспать целую вечность. И, как всегда со мной бывает в дальней дороге, я в мыслях перенесся за сотни километров в родные места, в свою милую Ригу. Сам себе удивляюсь. Хожу за моря уже двадцать второй год, а тоска по родине, тоска по семье и друзьям не только с каждым годом не уменьшается, а, напротив, становится все сильнее. Раньше, когда не было семьи, я не чувствовал разлуку так остро, а теперь... Где бы я ни был, всегда мысленно по многу раз преодолеваю огромные расстояния, и цель моих воображаемых путешествий всегда — родина!
Я, видно, здорово размечтался и открыл глаза, лишь
когда машина остановилась. Шофер распахнул дверцу. На шоссе стояла женщина с ярким зонтиком. В ней было что-то от Саскии Рембрандта — такие же пышные, с красноватым оттенком волосы, по-детски улыбающийся от. Женщина извинилась, что задержала машину, и попросила подвезти ее до Роттердама. Она опоздала на автобус.
Я пригласил ее в машину. Она свернула зонтик, стряхнула с него воду и, приподняв узкую юбку, села сзади. Мы разговорились. Я узнал, что ее зовут Элиной, что она ездила навестить своего сына — батрака на крупной ферме. Есть у нее еще и дочка четырнадцати лет. Она учится в школе, а сейчас осталась сторожить дом.
— Хорошо! — сказал я по-русски неожиданно для самого себя.
— Вы русский? — быстро спросила Элина.— Из Советского Союза?
— Да, моряк,— ответил я, не уточняя свою национальность, потому что за границей всех из Советского Союза принимают за русских.
— Вот чудесно! — воскликнула она.— Чудесно! Я снова после стольких лет хоть немножко смогу поговорить по-русски.
— А где вы так хорошо научились говорить по-русски?
— О, раньше я говорила значительно лучше,— не без гордости ответила она,— а теперь... Понемногу все забывается, все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224