Без передышки, час за часом, поднимались они все выше и выше.
Впереди шли вооруженные люди в синих беретах и широкополых сомбреро, одежда их была изодрана о камни и колючие растения.
Отыскивая дорогу среди скал и ущелий, следом за ними тащились погонщики мулов со своими четвероногими навьюченными помощниками. За ними по пятам — женщины с детьми. Замыкал шествие такой же, как впереди, вооруженный отряд.
Горная вершина неуклонно приближалась; устыдившись своей прежней насмешки, Пикодель Муласен закутал заснеженные плечи в мягкий плащ из облаков. Сквозь серую дымку тумана пробивался едва видимый серебристый свет луны.
Откуда-то снизу, из долины, доносилась пулеметная стрельба. Далекие выстрелы повторяло эхо. Женщины и дети вздрагивали и тревожно озирались. Их пугало эхо, многократно усиливавшее звук. Порой им казалось, что смертоносный град сыплется прямо на их головы.
Постепенно выстрелы удалялись и наконец стихли. Долину заполнили черные ночные тени и тишина, та тишина, от которой клонит в сон уставших в сражениях бойцов, которая незаметно смежает веки, заставляя забыть о грозящей опасности и тяготах завтрашнего дня.
Люди засыпали, на ходу споткнувшись об острые камни, продвижение вперед замедлялось.
Матери крепко прижимали к себе старших детей, чтобы они не свалились в пропасть, разверзшую алчную пасть в двух шагах от них. Малышей сажали на мулов
и привязывали к вьючным корзинам, некоторых мужчины несли на широких плечах.
Усталые мулы шли медленно, они тоже спотыкались на каменистой тропе.
Становилось холодно. Земля покрылась инеем. Ручьи уже не шумели, как днем, не журчали, голоса их звучали чисто и ритмично, как пастушья свирель в зеленой долине.
Опустив ноги в прохладные воды Рио Насименто, головой упершись в цветущие сады Гранады, как сказочный исполин разлеглась Сьерра-Невада. Измученные люди сделали привал в еловой сумрачной чаще, вблизи заснеженных полян на горном склоне. Развьючили мулов и пустили пастись в сочной траве. Мужчины набрали сухого валежника, разожгли небольшие костры. Из плетеных корзин достали зачерствевший хлеб, соленые маслины, детям дали сушеный инжир.
Яркое пламя жадно пожирало сухие ветки. Его теплое дыхание ласково касалось усталых век. После скудного ужина почти все заснули. Дети засыпали со сладким сушеным инжиром во рту, положив головы на материнские колени. На свете нет ничего слаще, чем сон, но волшебство и истинную сладость его познал лишь тот, кто смертельно устал.
С вросшего глубоко в землю серого камня, лежавшего рядом с костром, поднялся высокого роста человек с большими беспокойными глазами. У него был кривоватый орлиный нос, под которым темнела узкая полоска усов; на голове баскский берет. Человек этот легонько потормошил за плечо одного из дремавших бойцов:
— Эй! Макарио! Макарио Родригес! И ты, что ли, спишь?
Тот, к кому он обращался, вздрогнул, поднял на тормошившего его человека усталый взгляд.'
— Что ты, Алехандро Ортэга! В глазах будто песок, а сна нет. Сижу вот, думаю.
— Ладно, потом подумаем вместе. Сейчас необходимо посты расставить...
— Товарищ командир, люди измучены.
— Давай погонщиков. Они сегодня в бою не были.
— Да, Алехандро, это единственный выход. Пусть посидят постерегут — каждый понемногу.
Макарио Родригес отправился будить заснувших
глубоким сном погонщиков. Алехандро снова уселся на крепкую спину камня.
Его взору открывалась широкая просека, когда-то здесь среди лесной чащи оставленная снежной лавиной. Сквозь просеку, освещенную луной, хорошо просматривался западный склон горы. Алехандро глядел вдаль и тихонько напевал:
О Сьерра-Невада, в пещерах борцов ты укрой, Чтоб не настигла их пуля врагов смертельных. С ними ведем за свободу неравный бой. Знаем, любовь твоя к нам беспредельна.
Расставив часовых, Макарио вернулся к костру.
— Все в порядке, товарищ командир. Тебе бы тоже не мешало отдохнуть.
— Мне не до сна. Сегодня у меня особенный день. Попробуй отгадай — почему?
— Именины?
— Нет.
— День рождения?
— Тоже нет.
— Говори, Алехандро, в чем дело? Мне невдомек. Алехандро посмотрел в глаза товарищу и чуть грустно
улыбнулся.
— Знаешь, Макарио, я и сам об этом едва не забыл. Дело давнее. Шесть лет тому назад в такую вот ночь я покинул родную Астурию, тесную и темную лачугу моего отца-углекопа. В ту пору я был совсем мальчишкой. Никто не поверил бы, что мой партизанский отряд, состоявший из таких же юнцов, как и я, к тому моменту уже целый год не давал фалангистам покоя.
Но они все-таки напали на мой след. Отца и мать расстреляли. Схватили многих моих товарищей. Мне удалось бежать. Долгое время прятался в горах. Иногда заглядывал в отцовскую хибару: там было пусто и печально... Наконец однажды ночью я срубил наши пышно разросшиеся фиговое и гранатовое деревца, которые росли в саду у колодца, поджег нашу хибару и ушел прочь из этих мест.
В Сантадерских горах я нарвался на фалангистов, преследовавших партизанский отряд басков. Еще немного — и меня расстреляли бы. Но, видимо, из-за того, что я казался моим врагам совсем мальчишкой и все твердил, что знать не знаю никаких партизан, рас-
стрел заменили концентрационным лагерем. Тех, кого по той или иной причине не расстреляли в этом лагере, кто не умер с голоду и от истязаний, через полгода отправили на Пиренеи строить укрепления вдоль границы с Францией.
Во Франции нас снова арестовали и заключили в концентрационный лагерь, где находились тысячи бойцов республиканской армии и интернациональной бригады... Вот так я расстался с родиной, Макарио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224